Ярко-красный автомобиль подлетел ближе и повис в воздухе.
– Все в порядке? – спросил шеф Драйзер.
– Конечно.
– Хорошо. План таков. Я отодвигаю ту преграду впереди. Ты отводишь его назад на Хиллкрест, поверху, через разводной мост. Там тебя будут ждать сопровождающие. Ты следуешь за чудовищем и остаешься с ним всю дорогу. Понял?
– Лады. – Джон Томас увидел, что в обоих направлениях дорога блокирована специальными щитами на случай беспорядков – тракторами, на которых впереди смонтированы тяжелые плиты, чтобы можно было ставить временный барьер через улицу или площадь.
Такое оборудование было стандартным для любых сил обеспечения городской безопасности со времени волнений девяносто первого года, но он не помнил, чтобы в Уэствилле когда-либо это применяли. Джон начал сознавать, что день, когда Ламокс оказался в городе, не скоро будет забыт.
Он был рад, что Ламокс слишком робок, чтобы начать жевать эти стальные щиты. Появилась надежда, что его зверь весь день был слишком занят, и у него не нашлось времени есть металл.
– Ладно, давай выбирайся из этой дыры. Мы идем домой.
Ламокс охотно подчинился. Виадук снова задрожал, когда он задел за него.
– Сделай мне седло.
Средняя часть туловища Ламокса прогнулась. После некоторого раздумья часть его спины приняла контуры, напоминающие стул.
– Да стой же спокойно, – скомандовал Джон Томас. – Я не хочу, чтобы ты отдавил мне пальцы.
Ламокс застыл, не шевелясь, слегка вздрагивая, а молодой человек вскарабкался на него, хватаясь за его складки прочной кожи. Он уселся как раджа, собирающийся на охоту на тигра.
– Отлично. Ну, иди потихоньку по дороге. Нет, нет! Повернись, дурацкая твоя башка! Вверх, а не вниз!
Ламокс послушно повернулся и зашагал.
Два наземных патрульных автомобиля следовали впереди них, еще два – сзади. Помидорно-красный аэрокар шефа Драйзера носился над ними кругами на безопасном расстоянии. Джон Томас откинулся на спинку стула, используя это время на сочинение того, что скажет Ламоксу, а также того, что скажет матери. С первой речью было намного легче, он мысленно возвращался к ней и приукрашивал свежими прилагательными. Однако относительно второй речи он был в затруднении.
Они были уже на полпути домой, когда к небольшой процессии спустился человек на ранцевом вертолете. Он игнорировал красный предупреждающий сигнал на аэрокаре шефа дорожного патруля и спланировал прямо на огромного звездного зверя. Джону Томасу показалось, что стремительную манеру Бетти он узнал еще до того, как смог различить ее черты, и не ошибся. Он обхватил ее ноги как раз в тот момент, когда она выключила двигатель.
Шеф Драйзер с яростью распахнул окно и высунул голову. Полился поток брани, но Бетти прервала это словоизвержение:
– Отец Драйзер! Что за ужасная манера говорить!
Он остановился и присмотрелся к ней.
– Да это Бетти Соренсон!
– Ну конечно. И должна сказать, шеф, что когда обучалась у вас в воскресной школе, никогда не думала, что доживу до того, что услышу, как вы разговариваете на таком языке. И если это образец для подражания, я думаю, что…
– Девушка, попридержите язык.
– Я? Но это вы использовали такие выражения…
– Тихо. С меня на сегодня хватит. Давай, заводи свой вертолет и выметайся отсюда. Это официальное дело. Так что – уматывай.
Она посмотрела на Джона Томаса и подмигнула. Затем сделала невинное лицо.
– Нет, шеф, я не могу этого сделать.
