365. Сказки антарктических писателей - страница 5

Радость моя была недолгой. Стали беспокоить сны о тумане, из которого возникал жидкий африканец, чтобы истязать пытками мою нечистую совесть. Гуляя вечером в приморском парке, я чувствовал, как нечто злое скользит вслед за мной меж тополиных ветвей. Слышал, как падали капли в бетонной трубе. Видел, как птицы выписывали в сумеречном небе очертания уробороса. Жёлтые листья принимали облик чудовищ, которые припадали на лапы, готовясь к прыжку. Я спешил вернуться домой, но и там происходило странное: лампа под абажуром краснела, словно забрызганная кровью, чистые листы на столе напоминали египетский пергамент, а узоры на обоях оживали и змеились.

А сейчас, когда стрелка часов пересекла четвёрку на циферблате, в ночном, словно покрытом чёрной краской, окне возникло страшное щупальце и присосалось к стеклу с обратной стороны.

Всё! Это невыносимо. Позвоню-ка, санитарам. Если смогу поймать сбежавший на кухню телефон.

Пришел дед в поликлинику и говорит:

– Я болеть!

– Ах, ты болеть! – обрадовались доктора.

– Да, я болеть

– Болеть?

– Болеть

– Мы тебя лечить будем

– Не надо.

– А зачем тогда пришёл?

– Болеть.

– Болеть?

– Болеть.

– Тогда на!

И вставили деду клизму. Дед и помер.

Что такое литературные конкурсы?

Литературные конкурсы есть содомическая церемония, во время которой кучка людей, считающих себя опытными литераторами, собирает произведения неизвестных писателей и оценивает оные согласно правилам и законам, ими же выдуманным. Чем дотошнее соблюдал законы автор, тем больше у него шансов выиграть приз. Призом обычно служит признание произведения лучшим относительно других конкурсных произведений по мнению кучки людей, считающих себя опытными литераторами.

И вот как-то раз на стол жюри одного конкурса легло письмо с произведением следующего содержания.

Феникс

(Миниатюра)

Распластав крылья по черному, усыпанному тысячами звезд, алтарю ночного неба, сгорает мое тело холодным сердечным огнем, с каждым новым всполохом обращаясь в пепел, прах и пыль, которые подхватывает сошедший с ума северный ветер и проносит сквозь густой, словно осадок затхлой воды на дне стакана с тусклым, полупрозрачным стеклом, туман в пустынные, мертвые земли, где не существует ни боли от разрывающих сознание душевных мук, ни страха потерять уже давным-давно потерянное, ни страданий, ибо нет в них больше смысла, где истекая кровью, умирает солнце, где в багровых лучах безжизненной звезды рождается ночь, воздвигающая на чёрном небе алтарь, усыпанный тысячами звезд, и на нём, распластав крылья, сгорает мое тело холодным сердечным огнем, с каждым новым всполохом обращаясь в пепел, прах и пыль, которые подхватывает сошедший с ума северный ветер и проносит сквозь густой, словно осадок затхлой воды на дне стакана с тусклым, полупрозрачным стеклом, туман в пустынные, мертвые земли, где не существует ни боли от разрывающих сознание душевных мук, ни страха потерять уже давным-давно потерянное, ни страданий, ибо нет в них больше смысла, где истекая кровью, умирает солнце, где в багровых лучах безжизненной звезды рождается ночь, воздвигающая на чёрном небе алтарь, усыпанный тысячами звезд, и на нём, распластав крылья, сгорает мое тело холодным сердечным огнем, с каждым новым всполохом обращаясь в пепел, прах и пыль, которые подхватывает сошедший с ума северный ветер и проносит сквозь густой, словно осадок затхлой воды на дне стакана с тусклым, полупрозрачным стеклом, туман в пустынные, мертвые земли, где не существует ни боли от разрывающих сознание душевных мук, ни страха потерять уже давным-давно потерянное, ни страданий, ибо нет в них больше смысла, где истекая кровью, умирает солнце, где в багровых лучах безжизненной звезды рождается ночь, воздвигающая на чёрном небе алтарь, усыпанный тысячами звезд, и на нём, распластав крылья, сгорает мое тело холодным сердечным огнем, с каждым новым всполохом обращаясь в пепел, прах и пыль, которые подхватывает сошедший с ума северный ветер и проносит сквозь густой, словно осадок затхлой воды на дне стакана с тусклым, полупрозрачным стеклом, туман в пустынные, мертвые земли, где не существует ни боли от разрывающих сознание душевных мук, ни страха потерять уже давным-давно потерянное, ни страданий, ибо нет в них больше смысла, где истекая кровью, умирает солнце, где в багровых лучах безжизненной звезды рождается ночь, воздвигающая на чёрном небе алтарь, усыпанный тысячами звезд, и на нём, распластав крылья, сгорает мое тело холодным сердечным огнем, с каждым новым всполохом обращаясь в пепел, прах и пыль, которые подхватывает сошедший с ума северный ветер и проносит сквозь густой, словно осадок затхлой воды на дне стакана с тусклым, полупрозрачным стеклом, туман в пустынные, мертвые земли, где не существует ни боли от разрывающих сознание душевных мук, ни страха потерять уже давным-давно потерянное, ни страданий, ибо нет в них больше смысла, где истекая кровью, умирает солнце, где в багровых лучах безжизненной звезды рождается ночь, воздвигающая на чёрном небе алтарь, усыпанный тысячами звезд, и на нём, распластав крылья, сгорает мое тело холодным сердечным огнем, с каждым новым всполохом обращаясь в пепел, прах и пыль, которые подхватывает сошедший с ума северный ветер и проносит сквозь густой, словно осадок затхлой воды на дне стакана с тусклым, полупрозрачным стеклом, туман в пустынные, мертвые земли, где не существует ни боли от разрывающих сознание душевных мук, ни страха потерять уже давным-давно потерянное, ни страданий, ибо нет в них больше смысла, где истекая кровью, умирает солнце, где в багровых лучах безжизненной звезды рождается ночь, воздвигающая на чёрном небе алтарь, усыпанный тысячами звезд, и на нём, распластав крылья, сгорает мое тело холодным сердечным огнем, с каждым новым всполохом обращаясь в пепел, прах и пыль, которые подхватывает сошедший с ума северный ветер и проносит сквозь густой, словно осадок затхлой воды на дне стакана с тусклым, полупрозрачным стеклом, туман в пустынные, мертвые земли, где не существует ни боли от разрывающих сознание душевных мук, ни страха потерять уже давным-давно потерянное, ни страданий, ибо нет в них больше смысла, где истекая кровью, умирает солнце, где в багровых лучах безжизненной звезды рождается ночь.