6 | Поэтический дневник - страница 16



только я дождаться не смогу…
почему же мы тогда расстались,
в счастье удержаться не сумели?
имя твоё нежное Наталья
засыпают снежные метели…

ноябрём

отшуршала, опустела осень,
грустно, серо, сумрачно, тоскливо,
ничего не ждём уже, не просим
у небес, беззвучных и дождливых
и себя хороним перед спячкой
долгих, длинных, заунывных дней,
тратя вновь здоровье из заначек
под скулёж вечерний: «брат, налей!»
на последних листьях, им вдогонку
как постскриптум: «разлюби меня!»,
лёд на лужах – призрачный и тонкий
в отблесках проснувшегося дня
«всё пройдёт» – прошло уже, наверно,
ожиданья замерли вдали,
путь мой до пивной или таверны
долог будто время у Дали

чепуха

летал Шагал,
Малевич малевал,
а я устал,
пока стаканы наливал,
Моне с моноклем
одноглазый,
на пике формы
Пикассо,
и Пазолини тихо пазлы
пасует юному Тассо
Эдгару По
пора по полю
к Сезанну Полю погостить,
Ван Гог Гогену прогугнил:
«Безухов в ус и уши дует:
Винсент влюбляется в абсент»
взошел Платон на плато мысли,
Декарт мне в карты проиграл,
Численко, честолюбец, числа
сложил, умножил, сосчитал

ДЕКАБРЬ

оцепенение

за окном непроглядна зима:
живописно застыла недвижность,
два часа как растаяла тьма,
и сто лет как настала невинность
геометрия снега и снов,
чёткий росчерк деревьев по нотам,
я смотрю сквозь тепло и готов
превратить себя в спутницу Лота
вечность тикает мерно в часах,
стынет чай в нержавеющей кружке,
на ветле старый ворон прокаркал мне шах,
на столе – весь растрёпанный Пушкин
запорошен морозом пейзаж,
кот крадётся за мелкой добычей,
я поймал этот мёртвый кураж
на просторах замёрзших событий

где ты?

стынут горизонты,
в сумраки одеты,
ветры воют стоны,
я не знаю, где ты
и метёт уныло
по земле сугробной,
пусто и постыло
от тоски огромной
где ты? что с тобою?
сердце замирает,
порождая сбои,
все надежды тают
время и пространство,
не даря ответа,
в этом мире странном
я не знаю, где ты
без тебя, наверно,
не вернётся лето,
в состояньи скверном:
отзовись мне, где ты?

зима в Ляпино

облака несутся
над сосной застывшей
снег с холодным хрустом
в лес толкает лыжи
лай собачий звонок
на снегу морозном
где-то дети с горок
где-то волки грозно
тайнопись ночная
от следов звериных
лось прошёлся краем
тихо и незримо
мне мороз крепчает
мне б давно забыться
мне б сейчас за чаем
слушать щебет птицы
сумрачный и лишний
я б хотел вернуться
над сосной застывшей
облака несутся

иммигранты

мы будем работать, трудиться, мы будем —
прощай, наше прошлое бывшей культуры —
мы станем другими, с другою натурой,
с иной биографией, линией судеб
и новая жизнь – на свободе, в работе,
и новые песни, и небо иное,
позагорать в субтропическом зное,
а дальше – ученье, упорство, заботы
сюда мы пришли, как пришли иудеи
на землю, что им заповедовал Бог:
заняться собой и уйти от тревог,
предавшись свободной и чистой идее
и дети воспримут с весельем и в радость
страну, что им подлинно станет родной,
а мы за детей – на костёр или в бой,
нам счастья нужна хоть бы самая малость

эмигранты

все мы – скитальцы, изгнанники, странники,
все двум богам – своему и чужому,
все – в ностальгии по прошлому дому,
каждый – как чукча, заброшенный в Африку
жизнь протекает по минному полю,
чуть зазевался – и выкинут за борт,
жизнь, превращённая в аховый табор,
судьбы, ужатые в узкую долю
мы в ностальгии, в глаголах из прошлого,
всё-то нам чудится: вдруг переменится?
неумолима нам чуждая мельница
слов непонятных и взгляда чужого
мы от себя отреклись бы, наверное,
мы бы и рады родиться другими,