А что скажет психолог? - страница 39
«Если вспоминать модель сознания по Эдварду Титченеру, создание – это волна. А Уильям Джеймс добавил, что сознание обладает свойством непрерывности. Тогда если представить синусоиду мыслей по горизонтальной и вертикальной осям координат, мы получаем непрерывное колебание мыслей как в негатив, так и в позитив. Не может быть идеальной прямой у потока сознания. Это как в больницах у пациентов холтеровский монитор, регистрирующий кардиограмму, показывает ровную прямую только в случае смерти. То есть добиваясь равновесного состояния собственных мыслей, чего мы добиваемся? Смерти нашей чувствительности. Но именно чувства, наряду с телесными ощущениями, помогают нам тестировать реальность и понимать, что происходит. При заморозке чувств мы не можем быть адекватны, как и адаптивны, к текущему моменту.
Возвращаясь к непрерывному потоку колеблющихся мыслей, от чего я чаще воспринимаю реальность со знаком минус, забывая о плюсе. Или не замечаю перепады настроения. Почему? И почему я вообще тут умничаю?!
И все же еще Джеймс в самом начале двадцатого века говорил о способности человека задавать направление потоку мыслей, избирать какие-то значимые впечатления как наиболее яркие. Значит что-то важное таит во мне моя грусть, и я следую на ее зов, оставаясь в негативных мыслях за пять минут до клиентки со скрытой депрессией, явно выросшей в дисфункциональной семье и, предположительно, тоже столкнувшейся с насилием. Ее позы всегда зажаты, закрыты, а рука или руки часто прикрывают живот. Придется вечером себя собирать. День вряд ли будет простым».
Зазвонил телефон. На экране высветилось имя Яр.
– Привет, малыш. Я скучаю.
Маша заулыбалась. Ее тело наполнилось нежностью, и еще больше утонуло в уютном кресле. Она скинула балетки и закинула ноги на сидение, поджав их немного под себя.
– Привет. Мне приятно.
– Ты скорее всего не думала обо мне?
– Нет. А сейчас думаю и мне хорошо.
– Я всегда о тебе думаю.
– Яр, у нас соревнование? – игриво ответила Маша. – Что ты хочешь?
– Хочу вот так просто звонить тебе, и чтоб ты отвечала. Хочу видеть тебя утром и вечером.
– Все?
– Хочу есть домашнюю еду, приготовленную тобой.
– Я просто готовлю, – всегда смущалась Павлова в этот момент.
– Так я люблю просто.
– А я иногда люблю сложно и люблю ходить по ресторанам, чтоб не готовить.
– Ходи в «Зефир».
– Не привязывай меня к одному месту.
– Да кто тебя привязывает? Ходи ты куда хочешь. Ходи со мной, ходи одна, ходи с подругами. С мужиками – нет.
– Ладно, – чуть поежилась от его ревности Маша, – У меня вот-вот клиентка придет. Давай прощаться.
– Кстати, давай мы выделим тебе место под кабинет в помещении «Зефира». Оно будет вдали от зала, отдельный коридорчик.
– Яр, остановись, – перебила его Павлова. – Меня всем устраивает мой кабинет, – постаралась не возмущаться она, находя успокоение в рассматривании узоров на ковре. – Он и так недалеко от «Зефира», и мы видимся каждый день со времени нашей очередной первой встречи.
– Маша, я скучаю, – настойчиво произнес Быковский.
– Порой скучать очень полезно, будоражит чувства, секс приобретает больше страсти, – шутливо в учительском тоне парировала Мария, слыша шаги за дверью.
– Павлова!
– Все, мне пора, у меня клиент, – выдала она и, не дожидаясь ответа, положила трубку.
В кабинет зашла Даша. Тогда Мария осознала не соответствие силы шагов весу девочки. Чтоб так давить пятками на поверхность пола, нужно было изрядно напрячься, выдерживая как усилие, так и стремительное движение. А потом резко оборвать действие, остановившись в дверях, создавая вид расслабления. Однако Павлову нельзя было так просто провести, она заметила, что напряжение не ушло, а сгруппировалось в позвоночном столбе, в шее, челюсти и сжатых ягодицах и бёдрах. В руках же Даши она видела не расслабление, а безвольное обвисание.