АДМИРАЛ ИВАН ФЁДОРОВИЧ КРУЗЕНШТЕРН - страница 41

Резанову. – Прим. авт.), яко хозяйствующему лицу в полной мере вверены, то ожидает от вас и всех господ офицеров, по усердию вашему на пользу Русско-американской компании, столь тесно с пользою отечества сопряжённою, что вы не оставите руководствоваться его советами во всём том, что к выгоде и интересам её за благо признано будет, о чём от сего правления донесено и Его Императорскому Величеству мая 29 дня 1803 года».

В дополнении к инструкции, данной капитан-лейтенанту Ивану Фёдоровичу Крузенштерну компанией, вопрос о подчинённости изложен очень витиевато, и он, естественно, думал, что право инициативы и окончательного решения в назначении маршрута кораблей остаётся за ним. При этом ему предлагалось только руководствоваться советами посланника в Японию камергера Николая Петровича Резанова.

В начале, после отплытия из Кронштадта первой русской кругосветной экспедиции под начальством капитан-лейтенанта Крузенштерна личные отношения между ним и пассажиром шлюпа «Надежда», посланником в Японию камергером были довольно хорошие. Вопроса о подчинённости не возникало. Когда корабли покинули Европу и уже не могли вернуться в Россию, чтобы выяснить спорные вопросы, посланник в Японию камергер Николай Петрович Резанов заявил о своих правах на руководство экспедицией, повергнув руководителя морской кругосветной экспедиции Ивана Фёдоровича Крузенштерна в изумление и негодование. Отношения между ними так внезапно и резко изменились. Из письма Крузенштерна в Правление Русско-американской компании видно, что претензии камергера Резанова явились для него полной неожиданностью.

Он никогда бы не согласился состоять в подчинении кого-либо при исполнении своей мечты о кругосветном плавании.

Назначенный начальником кругосветной экспедиции, Иван Фёдорович Крузенштерн не понимал, на чём основаны притязания посланника в Японию камергера Резанова на руководство над кораблями «Надежда» и «Нева». Он писал, что по прибытии на Камчатку готов «сдать команду мою, кому угодно вам будет приказать». Он не понимал, почему посланник в Японию камергер Резанов вовремя не огласил царский рескрипт.

Требуя объяснений от правления Русско-американской компании, Крузенштерн писал: «Быв подчинён Резанову, полезным быть не могу, бесполезным быть не хочу». В Бразилии конфликт между ними принял открытую форму, и на обоих кораблях сложилась крайне тяжёлая и нервозная обстановка.

Во время стоянки 4-й лейтенант с «Надежды» Ермолай Лёвенштерн отметил в своём дневнике: «Неприятности, которые мы терпим от Резанова, делают нас невосприимчивыми ко всему тому, что могло бы обрадовать… Император будет удивлён, получая из Бразилии так много прошений. Резанов пишет, а капитан просит защиты и справедливости».

Астроном Иоганн Каспар Горнер в письме, посланном своему учителю профессору Францу Ксаверу Цаху из Бразилии 28 января 1804 года, подробно пишет о сложившейся на корабле «Надежда» ситуации: «Вашим мужественным рукам я хочу предать следующее сообщение, чтобы дать прибежище истине и защиту гласности, если противоборствующие обстоятельства или интриги попытаются погубить честь справедливого дела. Путешествуя по Англии, я имел возможность узнать мелочный характер этого человека (Резанова. – Прим. авт.),который поднялся от писца до камергера. Теперь выяснилось, что он не по слабости характера дурен, а по сущности своей. Ещё прежде, чем мы достигли Тенерифа, он попытался выступать в качестве единственного руководителя экспедиции и прикладывал все усилия, чтобы восстановить наше общество против капитана. Крузенштерн, терпение которого не беспредельно, постарался с ним мягко объясниться. Тогда он