Сердце забилось часто-часто. Мне было трудно представить, что могло побудить Стивена прийти сюда ночью. И звать меня во двор! Это было против всяких правил!
Но если я и раздумывала, то лишь пару секунд. Что бы ни привело его сюда, это точно не было пустяком. И если он решился кричать мое имя под окнами женских спален, то значит, ему нужна была моя помощь!
Я кое-как застегнула пуговицы блузки, надела юбку, а на плечи набросила длинный шерстяной плащ. Я никого не встретила ни на лестнице, ни на крыльце.
– Что случилось? – прошипела я, подбегая к каштану.
Луна как раз выглянула из-за туч, и я увидела лицо Стивена. Он был не похож на самого себя – в его глазах был ужас.
– Кажется, я убил его высочество!
Его язык заплетался, и я с трудом разобрала, что он сказал. И, конечно, ему не поверила. Я решила, что у него помутился рассудок от слишком долгого сидения за книгами. И от волнения перед экзаменами, которое из-за приезда старой графини только возросло.
– Прошу вас, Стивен, успокойтесь, – я погладила его по плечу, словно маленького ребенка. – И расскажите всё по порядку.
С его уст сорвался странный звук, весьма похожий на рыдание.
– Я сделала нечто страшное, Лоренца! Я допустил ужасную ошибку, и теперь уже ничего не исправить! Из-за моей глупости погиб человек! Ректор Алнора! Меня посадят в тюрьму, да? Ах, я сам во всём виноват!
Я усадила его на скамейку и сама села рядом. Его трясло так, что он даже не смог взять меня за руку.
– Но где вы могли встретиться с ректором в такой час? И зачем вы вообще вышли из своей комнаты ночью? Завтра важный экзамен, и вам следовало хорошенько выспаться.
При свете луны было трудно разглядеть, насколько хорошо он был одет. Но волосы его растрепались, а левая манжета на рубашке была разорвана.
– Да-да, – судорожно закивал он, – мне так и следовало поступить. Но я не мог заснуть и подумал, что будет неплохо еще немного попрактиковаться в приготовлении зелий – мне хотелось, чтобы на экзамене всё прошло без запинки. Я спустился в лабораторию, но вместо того, чтобы выбрать один из тех рецептов, что есть в экзаменационных билетах, я стал готовить совсем другое зелье. Зелье, о котором я не должен был даже думать!
– Подождите! – прервала я его. Сейчас его речь уже не была похожа на бред сумасшедшего, но именно это и испугало меня еще больше. – О каком зелье вы говорите?
Виконт ответил не сразу. Он был в смятении, и я не стала его торопить.
– Я пытался приготовить зелье правды.
Я ахнула.
Глупый, глупый мальчишка! Запрет на зелье правды был введен еще несколько столетий назад – как и на любое другое зелье, воздействующее на человеческие чувства без ведома того объекта, на который оно было направлено. А после Великой войны наказание за нарушение этого запрета именно в отношении зелья правды было настолько ужесточено, что варить его решился бы разве что полный безумец.
– Я подумал, как было бы славно, если бы на завтрашнем экзамене Джейкоб Журне во всём сознался прямо в присутствии ректора. Я спросил бы его о том реферате по травоведнию, а он не смог бы солгать. Мы завтракаем в одной столовой зале, и я наверняка сумел бы как-нибудь добавить ему в чай несколько капель отвара.
– Что ты наделал? – простонала я. Я впервые обратилась к нему на «ты», но разве сейчас это было важно? – Но я всё еще не понимаю, как ты встретился с ректором? Он что, застал тебя в лаборатории и понял, что именно ты готовишь? А ты… ты убил его?
