Итак, они продолжили путь. На горизонте все больше темнели облака, предвестники больших волн, но Аква была готова к любым бурям.
Марина, оставшись одна в холодной и мрачной темнице, не могла сдержать слёзы. Она сидела на каменной скамье, уткнувшись лицом в ладони, а её тело мелко вздрагивало от рыданий. Казалось, что время остановилось. Лёгкий свет, льющийся из коридора через стеклянные стены камеры, только подчеркивал мрак её души.
– Кароль… – едва слышно прошептала она, и её голос эхом разнёсся по пустому коридору.
Образ Кароля стоял перед её глазами: его улыбка, теплая рука, которую он всегда протягивал ей, когда она сомневалась в своих силах. И теперь он был мёртв. Безжизненное тело, оставленное на песке, как немое свидетельство ужаса и потерь. Марина снова почувствовала, как что-то внутри неё сжимается. Это чувство было похожим на физическую боль, разрывающую грудь изнутри.
– Почему?! – вскрикнула она, её голос дрожал от гнева и горя. – Почему ты бросился защищать меня, зная, что не сможешь победить?!
Её пальцы нервно сжали край скамьи, почти до боли. Её сердце металось между любовью к Каролю и отчаянием от его утраты. Её разум прокручивал события снова и снова, словно пытаясь найти способ, как всё могло пойти иначе.
Она подняла голову и уставилась на потолок, пытаясь сдержать новый поток слёз.
– Это я виновата… – прошептала она, закрыв глаза. – Если бы я не согласилась на это свидание, если бы я не пошла за ним, он бы был жив.
Её волосы слегка растрепались, и она убрала прядь с лица дрожащей рукой. Ей казалось, что стены камеры сжимаются, будто сама темница питается её горем.
Снаружи, за прозрачной дверью, лениво плавали рыбы-удильщики, их тусклый свет напоминал звёзды в ночи. Но для Марины этот свет был неутешительным. Она хотела, чтобы всё это оказалось сном. Чтобы она могла проснуться в своей комнате, где Аква будет ворчать на неё за беспорядок, а бабушка варить их любимый морской суп.
Она встала и сделала несколько шагов по камере, её босые ноги мягко касались холодного пола. Глухое эхо её шагов звучало как приглушённый зов к самой себе: "Соберись".
– Я не могу просто сидеть здесь и жалеть себя, – пробормотала она, сцепив руки перед собой. – Кароль пожертвовал собой, чтобы я жила. Это значит, что я должна бороться. Для него. Для Аквы. Для всех.
Её глаза засверкали новым светом – светом решимости. Хотя боль потери не покидала её, Марина поняла, что она обязана выбраться из этой темницы, найти Акву и вместе сразиться с Нероксой.
Она подошла к прозрачной двери камеры и приложила к ней ладонь. Её отражение, слабое и мерцающее, смотрело на неё.
– Ты сильнее, чем думаешь, – тихо сказала она самой себе, словно слышала голос Кароля.
И впервые за долгое время её дыхание стало ровным. Марина знала, что дорога к свободе будет нелёгкой. Но она также знала, что у неё есть для этого силы. Сила любви, силы сестринства и веры в то, что добро сможет победить.
Марина резко вскинула голову, словно услышала внутренний голос, пробивающийся сквозь волны отчаяния. Её лицо всё ещё блестело от слёз, но в глазах зажглась искра решимости.
– Нет! – громко и твёрдо произнесла она, её голос эхом разнёсся по каменным стенам. – Я не должна сдаваться!
Она встала с твёрдой каменной скамьи, почти споткнувшись, и провела руками по лицу, стирая остатки слёз. Глубокий вдох наполнил её лёгкие, и она почувствовала, как её тело, до этого дрожащее от беспомощности, снова обретает силы.
