Старый мельник Бранч неодобрительно покачал головой.
– Блейк, тебе обязательно быть таким?
– Каким?! – с вызовом спросил кузнец.
– Таким занудой!
Соседи одобрительно зашумели, а мельник уже обращался к Грассу.
– Куда идешь, путник?
Тот вздохнул и дернул струну – та издала жалобный звук.
– Ищу место, где примут.
Бранч почесал под дырявым чепцом и сказал:
– Мне нужен помощник на мельнице. Почту за честь, если....
Но Грасс красноречиво постучал по костылю.
– Мне тяжелая работа не под силу.
– Не беда, – успокоил мельник. – И легкой хватает. Пойдешь за еду и крышу над головой?
Блейк прищурился в подозрении. Работы на мельнице действительно хватало, но излишне требовательный Бранч давно разогнал всех помощников и теперь все предпочитал делать сам. К тому же мельник отличался прескверным характером и чужаков не любил даже больше, чем сам Блейк, а тут и кров предложил, и еду, и даже имени не спросил. Что так подкупило старого борова? Неужели эта глупая песня?
– Не замечал за тобой раньше такой доброты, Бранч!
Мельник пожал плечами.
– Что-то подсказывает моему сердцу, будто я должен помочь ему. Тебе не понять.
Блейк зло сплюнул и вытянул руку в сторону реки.
– Мельница – там! А теперь пошли все отсюда!
Отмахнувшись от гула соседей, обиженных таким грубым обращением, он зашел в кузницу и захлопнул дверь.
– Добренький Бранч! – выругался он и срезал с катушки кусок тонкого кожаного шнура.
Надо закончить этот треклятый меч! Иначе не видать оплаты!
Совсем некстати вспомнились слова жены о том, что сир Стефан их грабит. Это было чистейшей правдой – сборщики натурального налога приходили два раза в год, летом и в конце осени, и забирали у местных зерно, птицу и скот для желудка благородного лорда, а также шерсть и ткань для нужд его латников. И ладно бы это делали римляне, под чьим влиянием сейчас находилась Британия, – так нет же, свои грабят!
Блейк обматывал рукоятку шнуром и гадал, сколько жизней отберет этот меч, и сколько уже отобрали те две сотни мечей, что он выковал за эти годы. А может, именно под этот клинок однажды попадет кто-нибудь из его соседей? Или он сам? Или Сельма и дочь? Времена сейчас такие: неспокойные и смутные.
Усилием воли он подавил волнение, закончил обмотку и принялся делать вторую, поверх первой. Медленно наматывая шнур от крестовины к навершию, он прислушался к звукам лютни.
На этот раз бродяга пел про любовь рыцаря из обедневшего рода к жене своего сюзерена. Та осторожно и каждую ночь отвечала взаимностью, но злые языки донесли мужу об измене. Оскорбленный сюзерен вызвал нечестивого вассала на судебный поединок. Бой был жестоким, они сражались весь день с перерывом на обед, затупили много мечей, сломали много копий и замучили много лошадей, но так и не смогли победить друг друга. Тогда оба, изможденные и израненные, обратились к женщине, ради которой бились, и потребовали сделать выбор. Но та, одинаково сильно любившая деньги мужа и страстные объятия любовника, выбрать не могла. Бой продолжился: снова звенели мечи, снова ломались копья, снова сыпались проклятия. Когда солнце окончательно исчезло за холмами, оба отбросили мечи, подняли мятые забрала и задали друг другу и самим себе вопрос: «А зачем мне такая?!». И, не найдя ответа, разошлись, оба прозревшие и непобежденные. Рыцарь уехал в свои обедневшие владения, а сюзерен выгнал неверную из замка и плюнул в спину.
