У самого леса Аластриона натянула узду и пригнулась к уху лошади.
– Видишь впереди поваленное дерево? За ним прячутся двое разбойников.
Разбойники – это, наверное, расщепленный надвое обугленный дуб, в который когда-то попала молния, а поваленное дерево поперек тропы – всего лишь толстая ветка, которую можно спокойно объехать. Но по версии Аластрионы все обстояло немного иначе: это были кровожадные разбойники с топорами, к своему несчастью дождавшиеся справедливой кары в виде благородного рыцаря, возвращающегося из чужих земель.
Босые ноги ударили во впалые бока. Лошадь вздрогнула.
– Вперед, Роэль!
Дальше события должны были развиваться так: породистый жеребец на полном скаку преодолевает препятствие, а отважный рыцарь точным ударом сносит одному разбойнику голову, затем спрыгивает с коня и вступает в бой со вторым. Короткая схватка – и тот падает ничком, держась за рассеченное горло. Лес очищен от зла. О смелом рыцаре слагают легенды, ему посвящают хвалебные песни и каждая вторая кружка пенного эля будет поднята во славу смельчака в сияющих доспехах и на вороном жеребце.
– Быстрее, Роэль!
Лошадь перешла на рысь, а Аластриона крепко сжала левой рукой уздечку, а правой – рукоятку деревянного меча.
– Быстрее, Роэль!
Лошадь понесла. Аластриона опустила воображаемое забрало и сквозь узкую щель вгляделась в разбойников. Она настолько вжилась в роль, что видела их совершенно отчетливо. Они с ухмылкой смотрели на приближающегося всадника, уверенные в своем превосходстве.
– Эй, остановись! – крикнул один и поиграл топором.
Но рыцарь лишь пришпорил коня и крепче сжал рукоятку меча.
– Эй, рыцарь! Проезд платный! – крикнул второй разбойник. – Монета есть?! А если найду?!
И, видя, что всадник не собирается подчиняться, занес топор, чтобы подрубить коню ноги, когда тот будет перепрыгивать через препятствие. Рыцарь тоже поднял меч, готовясь к удару.
И тут все пошло кувырком, в буквальном смысле. Кляча резко остановилась перед самой веткой, а Аластриона с воплем слетела в грязь. Она распласталась посередине тропы, раскинув руки и ноги, и чихнула от попавшей в нос земли.
Обида была настолько сильной, что она даже услышала издевательский смех. Это, конечно же, смеялись разбойники. Аластриона вскочила, бросилась на обидчиков и рубила до тех пор, пока не треснул деревянный меч.
Девочка, отшвырнув бесполезную деревяшку, направилась к лошади и вдруг упала. Она приподняла грязный подол и, к своему ужасу, увидела торчащую из голени кость. Вероятно, гнев на разбойников захлестнул настолько, что она даже не сразу почувствовала последствия падения.
Роэль, робко стуча копытами, приблизилась и согнула ноги, позволив стонущей от боли хозяйке взобраться на спину.
***
Блейк был вне себя от злости. С раздражением глянув на лежащую дочь и склонившуюся над ней жену, он хлопнул дверью и направился к мельнице.
Во всем виноват Грасс!
По пути попадались местные жители, но никто не посмел остановить его или попробовать заговорить – уж больно сердитым было и без того всегда хмурое лицо кузнеца.
Блейк спустился к реке и направился к мельнице.
– Бранч! – окликнул он мельника, вышедшего навстречу из зернового амбара.
Мельник сдвинул чепец на лоб и почесал затылок.
– Здравствуй, Блейк. Уж больно ты злой.
– Где Грасс?! – вместо приветствия прорычал кузнец.
В блеклых глазах мельника мелькнул испуг.
– Зачем он тебе?
