Итак, Алексей без труда добрался до нужной станции метро, увидел величественное здание института, а далее всё произошло точь-в-точь как в известной пословице: «По одёжке встречают – по уму провожают».
Встреча была на институтском крыльце, где, говоря современным языком, «тусовались» московские хлыщи, рассчитывающие в обозримом будущем вступить на дипломатическое поприще. Появление «конкурента» в аккуратной, но очень непрезентабельной одёжке, да ещё и с этим самым ящиком или сундучком с навесным замочком, вызвало у них презрительно-насмешливое отношение. «Ты чего? Езжай к себе – в институт сельскохозяйственный! Поступай в Сельхозакадемию – здесь тебе делать нечего!» – высокомерно посоветовал кто-то под громкий хохот окружающих. Впрочем, больше задираться никто не стал, видя, что парень пришёл здоровый, можно и схлопотать. Не обратив внимания на насмешников, Алексей спокойно прошёл в приёмную комиссию.
…А ведь даже в дурацкой шутке может оказаться доля истины! Именно Тимирязевскую сельскохозяйственную академию (а отнюдь не МИМО, которого тогда ещё не было) окончил в 1932 году П.М. Фитин[23], возглавлявший советскую внешнюю разведку в годы Великой Отечественной войны…
Очевидно, в Москву Алексей приехал точно к указанному времени, потому как в тот же день сдал свой единственный экзамен. Точнее даже, сдачи-то и не было: он только начал отвечать на первый вопрос билета, как экзаменаторы, услышав его безукоризненный хохдойч, пошептались между собой и сказали: «Хватит!»
«Они просто обалдели! – говорил нам коллега Козлова, хорошо его знавший. – Ведь там приходили ребята из московских спецшкол, но у них немецкий был обычный, а у него, от Зельмана Шмульевича, был разговорный, настоящий. Он спокойно цитировал немецкие стихи – всё знал прекрасно. И вообще, к тому же, он был вышколен, как настоящий немец».
Кратко посовещавшись, педагоги спросили: «Вы откуда?» – «Я 1-ю школу в Вологде закончил», – отвечал Алексей, уверенный, что всем всё будет понятно. И на том его вступительный экзамен был успешно завершён. Из здания, глянув со снисходительным презрением на продолжавших толпиться на крыльце тех самых «остроумных» хлыщей, Козлов вышел уже досрочно зачисленным в вуз студентом. В общем, как в нашей пословице: ему – МИМО, а тем, вполне возможно, и мѝмо… Теперь у него впереди было шесть лет учёбы…
Особых личных воспоминаний Алексея Михайловича о студенческих годах на сохранилось: обычно все интервьюеры – и мы в том не исключение – расспрашивали его о разведывательной работе, хотя именно о ней наш герой говорил очень мало, и ещё выспрашивали о пребывании в южноафриканской тюрьме. Вот это была для него самая любимая тема, потому как скрывать там было нечего и не от кого. Поэтому в рассказе нашем мы ограничимся всего несколькими свидетельствами.
Известный уже нам Юлий Квицинский писал: «Учиться в МИМО было очень интересно. Это был в те времена один из лучших гуманитарных вузов страны. В числе профессоров значились такие имена, как Тарле, Дурденевский, Крылов, Любимов. Была и сильная молодая поросль преподавателей. Прекрасными специалистами отличалась языковая кафедра. Но главное, что определяло атмосферу, было желание студентов учиться. Определённый процент равнодушных и разгильдяев, конечно, был, но он был ниже, чем в других местах. Царил определённый дух корпоративности»
