Спускаемся вниз, заходим. И правда никого. Идём в кабинку. Я раздеваюсь до пояса. Все шмотки отдаю Наташке. Она протягивает мне новый лифчик:
– Застёгивай спереди, потом повернёшь, – шепчет она.
Я делаю всё, как она сказала, надеваю лямочки на плечи, кладу в чашки груди. Это просто чума! Лифчик обхватывает меня до конца грудной клетки, груди плотно прижимаются. У меня перехватывает дыхание от восторга. Я показываю Наташке большой палец и хочу выйти.
– Футболку надень, дура! – шипит Наташка.
И то правда. Надеваю футболку. Выходим. По-прежнему никого. Видно Бог надо мной смиловался хотя бы в этом.
Дальние на улицу. В новом лифчике чувствую себя так, что словами не описать!
– Давай пройдёмся, – предлагает Наташка.
И я неожиданно для себя отвечаю:
– Давай!
А про себя думаю, что совсем девка обнаглела.
Идём по Никольской к Лубянке. Вокруг опять толпа, но я уже полностью в порядке. Купили даже по мороженому – жарко. На Лубянке спускаемся в метро. Ветерок опять нежно залетает под платье. Чувствую себя совсем уверенно и свободно. Без приключений садимся в электричку и едем домой.
От вокзала в райцентре берём такси. Тогда это стоило совсем недорого, не то что сейчас. Поднимаемся к Наташке. Время восемь часов вечера.
– Ну и как тебе? – улыбаясь спрашивает Наташка.
– Необычно и здорово было. Но сейчас только здорово! – отвечаю ей.
Вот так я в первый раз и побывала в Москве.
– Сегодня после обеда Людка с мужем приедут, – говорит Наташка.
– Это как? Мне, что, опять немой быть? – возмущённо спрашиваю я.
– Ну не немой, а просто осторожной.
Мы у Наташки в деревне. Уже второй день валяемся за домом, загораем и ничего не делаем. У меня новый купальник: плавочки такие тонюсенькие, а лифчик гораздо больше прошлогоднего. Оно и понятно, ведь грудь у меня выросла, как говорит Наташка. Лифчик завязывается сзади и на шее. Вчера мы обе были красные. Наташка и до сих пор такая. А у меня всегда после первого дня к утру загар уже проявляется. Как встали, посмотрелась я в зеркало, а там на моей груди два белых пятна, как капельки, а от них на шею и на спину полосочки. И так мне это понравилось!
– Смотри, – говорю Наташке, – красота какая!
Она только улыбается в ответ.
Часа в четыре за калиткой раздаётся автомобильный сигнал.
– Приехали, – говорю я мрачно. Надеваю платье и иду за Наташкой встречать.
Из машины из-за руля вылезает Людка:
– Вы только посмотрите на эту скотину! Нажрался опять! Хотела его дома оставить, да куда там! До машины допёрся сам, а пока ехали, уснул, паразит!
Людка со злостью открывает заднюю дверь:
– Лыч! Просыпайся! Вылезай!
Людка всё время своего мужа Лычом зовёт, и я сейчас даже и не вспомню, как его звали на самом деле. Лыч что-то мычит в ответ, но вылезать из машины не собирается.
– И что с ним делать? – всплёскивает руками Людка.
– Подожди, дай я попробую, – говорит Наташка.
Через какое-то время Лыча всё-таки вытаскивают из машины, и Наташка уводит его в дальнюю комнату спать.
– Теперь, гад, до утра дрыхнуть будет, ну и чёрт с ним! Нам же спокойнее будет, – это Людка говорит уже мне. А я стою в сторонке и помалкиваю, а у самой на душе радостно: надо же было Лычу нажраться! Как раз вовремя, теперь я смогу говорить.
Возвращается Наташка:
– Обедать где будем?
– Давай в саду, – говорю я.
И вот мы накрываем на стол и садимся обедать, три подружки. Сидим долго, разговоры говорим. И вдруг Наташка заявляет:
