– Повтори, как ты меня называла? –
спрашивает он.
А я откуда знаю?
– Понимаешь, – жалуется он, – не могу
никак имя свое вспомнить.
Да это полбеды, что ты вспомнить не
можешь. А вот то, что я забыла, это уже опасно. Так и свое родное имя потерять
можно.
Ой, мамочки!.. Кажется, уже потеряла...
Да как же так, а?
Смотрю вокруг и не понимаю, где я. А ещё
вспомнить не могу, кто я и откуда.
И что же теперь делать?
Хватаюсь за голову и сажусь на пень. А он,
оказывается, с сучками. Как впились они мне в самое мягкое место!
– Ай! – я подскочила. – Больно же!
Место то самое мягкое потираю. А царевич
глядит на меня во все глаза, аж рот раскрыл.
– Ты чего уставился? – спрашиваю. – Лучше
помоги.
– Чем?
– Не чем, а как. Дорогу отыскать. Нам чем
быстрее, тем лучше, надо отсюда убираться. Иначе и самих себя и друг друга
потеряем. Давай руку.
Он малой послушный. Руку дал. И в тот же
миг словно искра пробежала между нами. Смотрю: а это огниво его засверкало. И
словно в ответ на его сигналы где-то по ту сторону болота засиял огоньком маяк.
– Нам туда, – поняла я. – Вон за тем
огоньком. Бежим!
Ага, как же. Прямо так разбежались и на
той стороне оказались.
Болото так просто не выпустит.
Чувствую: оплели корни мою правую ногу и
на себя тянут. То есть, прямо в болотную трясину. И так быстро ещё затягивают.
В одну секунду по колено провалилась.
– Держи меня! – кричу царевичу не своим
голосом. А может, и своим. Кто теперь разберёт. Если я имени собственного не
помню, то как могу голос знать?
Царевич ухватился обеими руками.
Раз-другой поднатужился и…
Сам вместе со мной в болоте очутился.
Вот тебе и спаситель.
Нет, ну так дело не пойдёт. Ещё немного, и
мы с головой туда уйдём. Кто нас потом будет вытаскивать?
В кармане что-то зашевелилось. Так у меня
там полно всяких припасов. Только сейчас они мне к чему?
Нет, точно само шевелится. Может, какая
букашка заползла? Надо бы посмотреть.
Засовываю руку в карман и вытаскиваю оттуда иголочку.
– Не-е-е, шить я сейчас точно не
собираюсь, – и бросаю иголочку на берег. А она возьми да вырасти. В огромный,
настоящий…
– Меч! – заорала я так, словно сама на
берегу оказалась. – Как тебя там? Кладенец – точно!
Хоть что-то вспомнила. Это хороший знак.
Значит, не всё потеряно.
Кладенец в землю воткнулся острым концом,
а рукоятью ко мне потянулся. Я его схватила и в два счёта из болота вылезла.
Встала на землю на обе ноги и отдышаться не могу. Радуюсь, что жива осталась.
– А про меня забыла? – кричит царевич.
Честно признаться – забыла. Да и как тут о
других утопающих думать, если сама чудом на берег выбралась.
А он уже по пояс в трясине. Ещё чуть-чуть
– и по горло увязнет. Торопиться надо.
Поискала я глазами, нашла какую-то корягу.
Одной рукой в кладенец вцепилась, другой – корягу взяла и царевичу протянула:
– Хватайся. Сейчас мы тебя вытянем.
Мы – это я и кладенец. После такого
подвига с его стороны не могу его за неодушевленный предмет принимать. Зауважала.
Царевича вытащили. Он лёг на землю,
дотянулся до своей лютни и первым делом её поцеловал. Вот чудак человек. Нашёл,
кому чувства изливать.
– Ты это… долго тут не валяйся, –
посоветовала я. – Замёрзнешь. Зима, всё-таки. На вот, глотни.
