Едва закончив говорить, Женька толкнул дверь, отворяя путь в ночную черноту. Но тьма эта вмиг рассеялась, ибо силуэт бледного седого мужчины возник у порога. Я хотел закричать, но брат вновь зажал мне рот ладонью.
Человек был одет в длинное тёмное пальто, на фоне которого его кожа казалась белее снега. Его пустые глаза впились в меня, и тонкий рот расплылся в злой ухмылке. Он сделал шаг в мою сторону, но Женька успел захлопнуть дверь, за секунду до того, как тот успел войти в дом.
– Давай, давай, через окно! – шептал он, толкая меня в сторону сеней. – Я выиграю для тебя время, а ты беги подальше от города и ищи способ попасть в Ленинград! Помни мои слова, Коля, и верь в то, что я сказал.
Он отворил скрипучие ставни и, схватив меня, брыкающегося и рыдавшего, в охапку, пропихнул в окно. Я вывалился на улицу, больно содрав себе ладони при падении.
С трудом поднявшись, я бросился к забору и перемахнул через него, оцарапав ногу о ржавый гвоздь. Однако я сдержал крик боли и не стал мешкать, пытаясь перевязать глубокую рану. Хромающей походкой я ринулся прочь от дома, не оглядываясь и не помня себя от леденящего ужаса. За спиной я услышал сдавленный вой, похожий на скулеж подстреленного пса, затем что-то загрохотало, после чего воцарилась глухая тишина. Я долго бежал, минуя спящие улицы, провожаемый редким лаем сторожевых собак, разбуженных моим топотом.
Стук сердца отдавался в ушах набатом, глотка горела огнем, ноги тяжелели от усталости, напоминая о том, что я всего лишь ребёнок и выносливость моя не безгранична.
– Беги, беги, Коля, – шептал кто-то за моей спиной.
И я бежал, надрываясь, но не падая, подгоняемый той странной силой, побудившей меня к бегству от неизвестного.
Не помню, как долго продолжалось это безумие. Время стало пластичным, то замедляясь почти до полной остановки, то бросаясь галопом, несло меня сквозь темноту к рассвету. За эти несколько часов я так и не оглянулся назад.
2 марта 1991 года. Санкт-Петербург
Больше я не видел свою семью и не могу сказать ничего относительно их дальнейшей судьбы. Я до сих пор остаюсь верен наставлениям усопшего брата, ибо в дальнейшем мне не раз приходилось убеждаться в их правдивости. Я не верю в призраков, я отрицаю Бога и склоняюсь к тому, что в ту ночь ко мне явился вовсе не Женька, а нечто иное, некое подобие высшего Провидения. Или же то была очередная насмешка Аленты, судить я не берусь.
После ночного бегства я долго приходил в себя, укрывшись в сарае около заброшенного коровника. Рядом пролегала большая дорога, по которой то и дело проносились товарные повозки и грохотали большие автомобили. Я старался не думать о родных, ибо печальное лицо мамы представало перед моими глазами столь явно, что я не мог сдержать новый приступ рыданий.
Так я просидел весь день, пока чувство голода и холод не выгнали меня на улицу. Я брёл вдоль дороги, втайне надеясь, что кто-то из проезжавших пожалеет меня и подвезёт до города. Я не знал, в какую сторону идти, не знал, где находится тот загадочный Ленинград, о котором я раньше никогда не слышал. Так я шёл, едва переставляя ноги и чувствуя, что вот-вот упаду. Сумерки уже окутали серые поля, и холодный туман парил над девственной землёй, укрывая её нежным пухом. Из моего рта вырывался холодный пар, я перетирал ладони, пытаясь сберечь частичку телесного тепла.
Наконец, за моей спиной послышались цокот и скрежет старой телеги. Кто-то свистнул. Я замер и только спустя несколько мгновений обернулся, с опаской разглядывая того, кто мог оказаться врагом.
