– Пора.
Ничего не пояснив, она махнула в сторону двери, очевидно намекая, что я должна уйти. Мне в самом деле пора, предстоит ещё приготовить ужин. Моё лицо против воли скривилось. К местному охотнику я так и не дошла, а во второй половине дня у него уже не остаётся добычи. Возможно, в моей маленькой кладовой залежалось немного вяленого мяса, и оно улучшит мою ужасную кашу.
Вечерело, кто-то уже тянулся в глубину леса, в сторону костра, чтобы провести необходимые приготовления. Я почувствовала лёгкое разочарование от того, что мне пока так и не удалось увидеть всё своими глазами, но быстро прогнала это.
Вокруг продолжали шептаться, позабыв о делах в огородах.
Наконец, проходя мимо одного из домов, я чётко разобрала разговор.
– Ну ты слышала? Старейшина разрешила пустить чужака. И не кого-нибудь, а канема!
Я едва не споткнулась, и, ухватившись за покосившийся забор, застыла на месте, ошеломлённо посмотрев на двух беседующих фокс.
– Канем? – мой голос сорвался. Сердце в груди замерло в ожидании ответа.
– Канем! – сказали фоксы одновременно, глядя на меня округлившимися глазами. И хотя я даже не знала их имён, они наперебой принялись мне рассказывать, что старейшина допустила канема в Лисьи земли, чтобы он вылечил свою душу. Впервые за последние триста лет сюда пришёл чужак.
Это может быть какой угодно канем.
Это может быть мой канем.
– И когда он придёт? – выдавила я, тупые концы ограды впились в мои ладони. Разум повторял, что это невозможно. Но глупое сердце билось с отчаянной надеждой.
– Ты разве не слышала? Он бродил возле границ три дня, и Ингар-Моран после обеда пошёл встречать его по приказу старейшины!
– Подумать только, чужак в Лисьих землях… – проговорила вторая собеседница, но я её уже почти не слышала.
Чужак для них. Но не для меня.
Я обернулась в сторону леса. Солнце уже опустилось за макушки деревьев, подсвечивая их золотом. Облака переливались розовыми и оранжевыми красками.
Гость может оказаться кем угодно. Но всё моё лисье существо верило в одно – он именно тот, кого я надеялась встретить.
Губы сами по себе изогнулись в слабой, но радостной улыбке. Тоска, стискивающая грудь, вдруг стала ещё сильнее, почти невыносимой. Теперь, когда он был поблизости, она едва не разодрала меня изнутри, душа со всей силы потянулась к нему навстречу, призывая тело сорваться с места и бежать.
Птицы где-то далеко в лесу взметнулись вверх. Из-за деревьев вышел недовольный Ингар-Моран, но в одиночестве, наверняка оставив гостя позади.
С той стороны в деревню вела только одна тропа.
Больше не мешкая, я обернулась лисой и понеслась вперёд.
Магнум здесь.
***
Магнум впитал в себя запахи и звуки природы. Здесь лес казался другим, словно добрым, но могущественным и предостерегающим. И отказывался пускать его за невидимую границу. Магнум блуждал три дня, надеясь, что фоксы всё же выйдут ему навстречу. Сам он никогда бы не смог найти нужную тропу.
После обеда он сел под деревом, наслаждаясь весенним ветерком.
Прошло два с половиной месяца. Флос-Вина говорила о трёх, но он рискнул.
Алу покинула Монтэм Сильва ещё до рассвета, а на закате того же дня прибыла дакса Августа в компании верной вышколенной стражи, которая тут же принялась рыскать по замку в поисках следов Алу. Магнум, несмотря на портальный амулет, всё же напрягся. Но они ушли ни с чем, если можно было так сказать.
Даксарра по настоянию матери покинула академию. Директриса Тайр пояснила, что причина заключалась в плохой безопасности. Он же знал истину – проклятие сняли, и теперь мать желала дочь назад.
