– Скажи прямо, за что я должна тебя осудить?
Он откинулся на спинку дивана, но так и не сводил взгляда с очага.
– Я не понимаю, Лука. Не понимаю, зачем мне врать, если просят дать честный ответ. Или я должна сказать не правду, а что-то определённое?
– Не все готовы к правде, Лив. – Спустя время откликнулся Лука.
– Тогда зачем просить честного ответа, если хочешь слышать только ложь?
– Надеешься, в такие моменты, что то, что хочешь услышать, и будет правдой.
Я вспоминаю Виктора, и тот день, когда мы встретились в спальне первой команды. Как бы мне хотелось знать, что он на самом деле испытывал ко мне, хотя в тоже время мне было страшно. А что если, его чувства – это только мои фантазии? Готова ли я узнать правду о том, что он на самом деле испытывает ко мне?
Следом, приходит воспоминание с признанием Ричи. Я потираю глаза, словно увидела дурной сон. Не может это всё быть правдой.
– И как же понять, что от тебя хотят услышать, если человек врёт сам себе о том, что он чувствует?
– Тогда так ли нужно понимать его, если он не понимает сам себя?
Я непонимающе мотала головой. Разговор зашёл в тупик. Что он хочет от меня? Все фразы, которые говорил Лука, противоречили друг другу. Мы вели диалог, но каждый из нас думал о чём-то своём.
– Таких, как я, военная полиция лишает всего: карьеры, звания, имени. А после только расстрел. Нам нет места в обществе. Ты же всё понимаешь…
– Лука, я не из военной полиции и не собираюсь осуждать тебя, за твой личный выбор.
Он кивает, и, опустив голову, сидит на краю дивана.
– Я всегда считал, что ты не способна на ложь. Но может это потому, что ты постоянно врёшь сама себе, убеждая в том, что проблем нет?
Лука отворачивается.
– Это не так. Я видела проблемы куда чаще, чем кто-либо из вас.
– Не только отряд «Альфа» сталкивается с проблемами, Лив. Проблемы есть у всех людей, и они не менее важны.
Он ухмыляется:
– Альфы…
– Один отряд не может решить все проблемы в этом государстве. Альфы не могут менять сознание людей и их взгляды. Они не смогут сделать всех человечнее. Не сделают уровень жизни лучше, а медицину доступнее для всех.
Я хочу напомнить ему, как правительство, когда-то, поменяло сознание людей, заставив думать, что беженцы в резервациях, хуже мусора, и недостойны жизни лучше, и что лагеря беженцев – единственная проблема в нашем государстве. А теперь, именно такие отряды как «Альфа», каждый день имели дело с тем, на что государство закрыло глаза и заставило поступить так всех остальных граждан. Но всё же, в последний момент, решаю промолчать.
Он покачивается, словно пьяный.
– Ты хочешь не справедливости, ты хочешь назад – в свою золотую клетку, – шепчет Лука, – но даже она тебя не спасёт, когда вокруг всё будет гореть.
– Я пойду, – он смотрит вглубь зарослей, – и прежде чем быть честной с другими, будь откровенна с собой.
Медленно поднявшись с дивана, он бредёт туда, куда смотрел до этого. Из тени зарослей отделяется силуэт, и в рассеивающейся темноте ночи, я вижу Ричи. У меня вырывается вздох, и я отворачиваюсь.
Идти следом за Лукой мне не хотелось, к тому же, Ричи стоял именно на дороге, уходящей из сада. Лука проходит мимо Ричи, не обронив и слова, а тот, в свою очередь, даже не смотрит на своего друга.
– Почему не вернулась в наше здание? – Ричи медленно обошёл бочку с тлеющими углями.
– Хотелось подышать свежим воздухом, – говорю я, стараясь избегать смотреть на него.
