– Вы меня знаете, синьора? – удивляюсь я.
– Артуро Синьори заходил сюда с братом, – отвечает Ипполита. – Младший Синьори говорил только о твоей летающей машине. Ведь я не ошиблась, ты Давиде Френи?
Я кланяюсь, польщенный тем, что моя слава достигла ее ушей. Бенвенуто одобрительно хмыкает в бороду.
– Очень удачно, что ты заглянул, – говорит Ипполита. – С тобой хотят поговорить. Наверху, третья дверь слева.
Мы с учителем удивленно переглядываемся. Его подруга поощрительно кивает мне и указывает взглядом на лестницу, ведущую на деревянные антресоли.
– Ступай, – говорит мне Бенвенуто и окидывает синьору Форте томным взглядом. – А мы пока побудем здесь, за каким-нибудь удобным столиком. Нам есть о чем поболтать.
***
Коридор, в который я попадаю, поднявшись на антресоли над обеденным залом, тих и темен. За дверями по обеим сторонам тишина. Номер, который указала хозяйка, – последний у маленького окна в конце коридора. Я решаю не стучать, нажимаю на латунную ручку и вхожу внутрь.
В небольшой комнате, обитой темными дубовыми панелями, полумрак. Окно, выходящее в соседний двор, полуприкрыто ставнями. В глубине горит огонь в камине, распространяя неяркий дрожащий свет. У огня в кресле с высокой спинкой сидит человек. Вглядевшись, я узнаю худощавую фигуру, бородку и профиль с изящной горбинкой.
– Маэстро Карбони? Почему вы ждете меня здесь? Я только вчера вернулся и как раз собирался сегодня зайти к вам. Нам надо поговорить.
Оттавио отрицательно качает головой.
– Ипполита держит эту комнату для меня. Когда ты пришел, меня известили, я вошел через черный вход и попросил тебя позвать. Лучше, если тебя не увидят приходящим ко мне. За тобой теперь следят.
– Эльфы, – согласно киваю я. – Я не понимаю, почему. Заходил к Белаква, но братья прячутся от меня. Доротео сказал, что они пошли с Тицианой в Руджеро. Прикинулся, что ничего не знает.
– Эльфы ни при чем, – мягко возражает Карбони. – Я их попросил присматривать за тобой, когда ты занялся изучением жизни Моро. Собиратели, скорее всего, станут за тобой наблюдать.
– Вы знаете о Собирателях, – неприятно удивляюсь я и хмурюсь от недоверия. – В первый день, когда я был у вас, вы написали записку. Я ее прочел. «Антимаг явился за ключом», – произнося рискованные слова, я перехожу на шепот. – Учитывая, через что я прошел в последние два дня, хотелось бы услышать объяснения.
– Разумеется, – легко соглашается Карбони и указывает на кресло, стоящее напротив его собственного. – Присядь, – на круглом столике между креслами стоит кувшин с вином и два стеклянных бокала, – угощайся.
Мне не до церемоний, внутри загорается нетерпение. Но я сажусь в кресло и наполняю оба бокала зеленоватой влагой с виноградным ароматом. Оттавио делает глоток из своего бокала.
– Думаю, отчасти ты и сам нашел объяснения, – говорит он, глядя в огонь камина. – Ты прочел зашифрованную записку, ты изучал жизнеописание Моро и составил схему, которая висит у тебя в комнате над камином. Я ее видел, когда заходил к Бенвенуто. На ней поверх всего написаны два слова…
– Изначальный родник, – перебиваю я. – Он существует?
– Вот последствия рационального мышления у творческих натур, – Оттавио улыбается, – во всем видеть лишь символы. Тогда как некоторые из, казалось бы, художественных аллегорий стоит воспринимать буквально.
– Моро, князь Карло и Аврелий воспринимали, – утвердительно замечаю я. – Они считали, что Родник материален?
