Антимужчина (сборник) - страница 27

Во-вторых, у нее давно прошел восторг по поводу своей комнаты; вдвоем уже тесно, а каково будет втроем? Да, им, когда женились, обещали квартиру – правда, туманно, а когда коснулось дела, то, оказывается, нигде это обещание не записано, и теперь поди доказывай, кто и что обещал!.. А очередь, в которой она состоит, не движется – без конца лезут какие-то внеочередники «с лохматой рукой», а на Игоря – никакой надежды: не боец!

Я вступилась за него: ей бы радоваться, что Игорь – такой мягкий, интеллигентный человек; горлохватов и без него хватает!

– Но мне, знаешь, от этого не легче! – с явной горечью возразила Катя. – По мне, так поменьше бы мягкости, а побольше горлохватства!

– Горлохватству тоже, наверное, надо учиться, – в свою очередь, возразила я. – Радуйся, что не обучен – еще научат! Вместо того чтоб ворчать, взяла бы да сама сходила к кому надо: чем не довод – твой живот?

– А я принципиально не иду! Он муж, мужчина – вот и пускай ходит и добивается! Да, в конце концов, ему ближе к начальству: только с этажа на этаж спуститься!

– Катя, ты что, уже разлюбила его? – всмотрелась я в нее внимательнее.

– Вовсе нет! С чего ты взяла? Все равно он – милый…

И только успели мы обменяться репликами – пришел Игорь. С букетом роз пришел и с большой, битком набитой хозяйственной сумкой. Бросил сумку; Катя поднялась ему навстречу, и они принялись миловаться: «мой коток-воркоток» и «солнышко» называла она его, а он ее, соответственно – «лапушкой»; правда, его смущало мое присутствие: если б не я, уж он бы, наверное, дал себе воли – так соскучился по ней за день. Катя, заметив его смущение передо мной, стала его уверять, что я «своя» и стесняться нечего… А меня поразила в ней молниеносная смена отношения к нему – в его отсутствие и при нем: в этом было что-то от лицедейства, в ней просыпалась актриса. Впрочем, просыпалась ли – или не засыпала никогда?..

Правда, долго расслабляться Игорю она не дала: «Имей в виду, Игореша: скоро – гости!» И он скинул пиджак, засучил рукава и пошел за перегородку, в кухоньку.

– Я там все для тебя заготовила! – крикнула ему вслед Катя. А когда он ушел и начал там орудовать, оставив дверь полуоткрытой, чтобы слышать воркование «лапушки», она заговорила со мной о нем, причем громче, чем нужно – чтобы слышал он:

– Представляешь? Он у меня такой молодец: за что ни возьмется – все у него в руках горит! Я ужасно ему благодарна: он так мне помогает!..

А я сидела как на иголках, все порываясь пойти помочь Игорю и подвигнуть на это Катю; казалось, сейчас нагрянут гости, а у него там ни у шубы рукав!.. Катя, заметив мое беспокойство, шепотом начала меня успокаивать:

– Не волнуйся, пускай пошевелится!

– Ну, ты его и муштруешь! – удивленно качала я головой. – Ты его так в раба превратишь!

– Ну и что? – спокойно ответила она. – Муж и должен быть рабом.

– Катя, да как же так можно? – У меня глаза на лоб полезли.

– Не «можно», а – нужно, и не вздумай его жалеть! – уже сердитым шепотом выговаривала она мне. – Заведи своего и жалей, а моего – не надо: мой раб – что хочу, то и делаю! – А потом, снова громко: – Ты знаешь, какой он молодец? Приду домой разбитая, в выходной утром голову поднять не могу, а надо и уборку делать, и стирать – смотрю, Игорь сам убирает! Я просто расплакаться готова от счастья!.. Уберет – стиральную машину включает. «Ты отдыхай, – говорит. – Только скажи, сколько порошка сыпать – я сам все сделаю!» Да с таким мужем никакие передряги не страшны!.. – И снова, уже шепотом: – Только вот нешустрый. В голове одни расчеты, балки, прогоны, а о квартире похлопотать – нет у меня мужа. Ему скажут: «Вот вы просите, а у нас люди ждут квартир десятилетиями», он и уходит ни с чем. Еще и меня успокаивает: «Поживем здесь, ничего страшного»… Если б ему еще пробивной силы – цены бы ему не было!