Тот, видно, закочевряжился, уперся – какие-то это нарушало планы или договоренности: долго бурлил в трубке его голос; энтузиаст слушал-слушал, да как рявкнул – поставил, можно сказать, нашего главного профсоюзника на четыре кости:
– Кто у нас, в конце концов, управляющий: ты или я?.. И слушай внимательно: она зайдет к тебе прямо сейчас; надо быстренько оформить все бумаги, а завтра утром вам с ней и с бумагами – в райисполком, получить ордер!.. Я тебя прошу: проследи лично! Вечером завтра доложишь об исполнении, договорились? – Положил трубку, черкнул что-то в перекидном календаре и говорит, уже мне:
– Всё слышала? Поняла? Беги, получай – заслужила честной работой, – и соизволил осклабиться напоследок. – А ты молодец: боевая прорабша… Защелку на двери открой сама. И заходи, когда чего понадобится, обращайся, не стесняйся старика – буду рад помочь, чем могу, – и уже когда я встала, он – эка расчувствовался! – даже слабо помахал мне вслед ладошкой.
Примерно в то же самое время начали появляться, как грибы после дождя, частные предприятия, товарищества и акционерные общества, и явление это, совершенно тогда для нас новое, не прошло мимо Кати: как-то однажды она рассказала мне по телефону, что трое рабочих-отделочников с ее стройки сделали ей интересное предложение, и она ломает над ним голову: они решили уйти из бригады и организовать товарищество по ремонту квартир и помещений под офисы; при этом им нужен честный и сноровистый техник, умеющий правильно посчитать стоимость работ, составить договор и смету и прикинуть потребность в материалах, а потом найти эти материалы, да подешевле, купить и привезти. Они согласны принять такого человека в свое товарищество директором, или, как тогда начали говорить, учась непривычному деловому языку, «менеджером». И вот они покумекали меж собой и предложили это директорство Кате.
Она попросила сутки на размышления. И мы с ней рассудили так: конечно, ей бы следовало принять предложение, но у нее на руках семимесячный ребенок. Вдруг Таиска заболеет – доверит она ее Игорю?.. Нет, она всё бросит и сама останется с ней дома. При этом в тресте ей всегда пойдут навстречу – дадут два-три дня, или неделю: там незаменимых нет; в товариществе же она не сможет позволить себе ни единого дня отгула. И упускать предложение ей не хотелось. Что оставалось делать?.. Вывод напрашивался сам собой: предложить директорство Игорю – пора, наконец, ему браться за серьезное дело, благо возможность сама идет в руки!..
Однако Игорь таким предложением будто бы возмутился: разве он для того долбил инженерные науки, чтобы командовать тремя полуграмотными мужиками? Он прекрасный конструктор-расчетчик, но ни в отделке, ни в договорах и сметах ни черта не смыслит… Катя возражала ему: инженеру легко этому научиться, на первых порах она даже соглашалась помочь ему, а что касается трех мужиков – так почему, если дело пойдет, не расширить товарищество до десяти, двадцати, сорока человек и, в конце концов, не превратить его в большую фирму?..
Катиного авторитета в уговорах не хватало – она попросила меня прийти и помочь ей «дожать» мужа: «Ты умеешь убеждать, тебя он послушает!..»
И конечно же я пошла; да мне и самой интересно было лишний раз проверить свое влияние на него.
– Послушай, Игорь! – сказала я ему тогда. – Скажи, кто тебе помешает снова стать конструктором, расчетчиком, бесом-дьяволом, когда все устаканится? Но пока ведь надо же что-то делать, зарабатывать нормальные деньги – сколько можно валить на жену все заботы и смотреть, как она выматывается?
