Тут уж она развернулась со своими неуемными хлопотами.
Что касается обязанностей старосты, так она их уже знала наизусть и исполняла ретиво и педантично. Но ей хотелось большего, чем простые и скучные обязанности, и тут у нее появилось широкое поле деятельности. На общественные мероприятия, повинности и авралы она умела обеспечить выход группы почти в полном составе (никто в группе уже не хотел, даже боялся с ней ссориться), за что ее ставили в пример всем остальным старостам.
Кроме того, она опекала каждого одногруппника и одногруппницу: собирала деньги на подарки им ко дню рождения и организовывала пусть маленькое, пятиминутное, но обязательное летучее собрание с поздравлениями; она договаривалась на кафедрах о досдаче и пересдаче курсовых работ, зачетов и экзаменов нерадивыми студентами, за что те были ей несказанно благодарны; она умела достать дефицитные билеты на молодежные сборища и концерты, и за это тоже ей были благодарны. Она вечно составляла какие-то списки, в которых было важно, под каким номером стоит студент, и, стало быть, хоть самую малость, но зависит от ее воли и пристрастий.
Однако самым коронным номером ее деятельности стало наносить домашние визиты больным студентам и студенткам: рассказать новости, передать домашние практические задания, ну и конечно же вселить в хворого бодрость и хорошее настроение. Не мелочась, на собственные деньги она покупала больным «девочкам» цветы или коробку конфет, а «мальчикам» – пакет фруктов, и бесстрашно перлась к ним домой, пренебрегая опасностью заразиться, особенно если бушевала эпидемия гриппа; правда, слава Богу, никакой грипп свалить ее не мог… И поди докажи, что это не подвиг милосердия! Хотя я-то знаю, что это, мягко говоря, не совсем так, что в этом деянии конечно же точный практический расчет: во-первых, она стала для них всех хлопотливой «мамочкой» и снискала почти непререкаемый авторитет среди студентов, а во-вторых (и в главных, наверное), стала вхожа во все без исключения дома студентов – в том числе и туда, где родители – люди социально значимые, и, как человек взрослый, бывалый, общительный и толковый, легко с ними – в первую очередь, конечно же, с мамами студентов – перезнакомилась и стала в тех домах чуть ли не «своей»: звонила туда, уже минуя самих студентов, интересовалась здоровьем, давала какие-то советы, что-то доставала и вообще развила кипучую деятельность; а через этих мам сводила знакомства со всем кругом их общения, становясь для всех нужной и потихоньку завоевывая авторитет и среди них тоже. Это было уже кое-что!
Этой своей незаметной терпеливой деятельностью она, самоутверждаясь таким образом, еще и подводила мощный фундамент под свою предстоящую юридическую практику; она завоевывала, прибирала к рукам, брала в тиски своей будущей деятельности целый город – вот что она делала, став всего лишь старостой студенческой группы!
* * *
Надо сказать, что она не просто честно отсиживала часы занятий, а активно занималась: записывала лекции, задавала вопросы, выступала на практических занятиях и семинарах. Но после занятий она еще и подрабатывала, причем на первых курсах продолжала приторговывать, поэтому вечно куда-то торопилась: то сбывала в универе какие-то вещички, то подменяла продавщицу в каком-то ларьке, то – барменшу где-то, то – администратора в ночном клубе: куда ее только ни заносило!.. Я ее пилила за это:
