– Это всё… снизу, – пробормотал худой. – Здание течёт.
– Нет, – сказал я. – Оно плачет.
Мы дошли до широкой двери с символом.
Тот же, что был у людей в чёрных масках – перевёрнутая “R” с точкой.
Я толкнул дверь. Она поддалась.
Внутри – зал.
Огромный. Полукруглый. В центре – пьедестал, и на нём что-то, накрытое тканью.
Туман клубился даже здесь.
На стенах – экраны. Но не современные – словно старые ЭЛТ-мониторы, толстые, с мутным стеклом.
На каждом – наше изображение.
Кадры из коридора. Из зала. Из зеркала. Из детской.
Мы наблюдали за собой.
Кто-то уже видел нас. Всё. С самого начала.
– Это невозможно, – прошептала девушка.
– Это не запись, – сказал коренастый. – Это сейчас.
На одном из экранов я увидел себя, стоящего у пьедестала.
Я поднял руку, чтобы сорвать ткань.
Я в настоящем – не двигался.
Я на экране – тянулся.
– Нет, – сказал я. – Не трогай!
Но экран – не слушал.
Я увидел, как моя копия сдёрнула ткань.
И то, что лежало под ней… было моё лицо.
Свежее. Розовое. С закрытыми глазами.
Как будто я – спящий.
Как будто всё это – кошмар, который снятся мне.
Я шагнул назад.
Экран погас.
Все экраны погасли.
Свет исчез.
И тогда – тишина сжалась.
Не просто наступила. Она пришла.
Как будто кто-то наложил ладони на уши Вселенной.
Мы не слышали своих шагов. Не слышали дыхания.
Звук ушёл.
– Я… – попыталась сказать девушка, но губы двигались без звука.
Коренастый хлопал себя по груди, как будто что-то сломалось внутри.
Мы стали беззвучными.
Безмолвие – это не отсутствие слов. Это когда даже мысль глохнет.
Ты открываешь рот – и нет даже эха.
Мы бежали.
Потом – шли.
Потом – ползли.
Город стал тише. Не в смысле звуков – их было достаточно: ветер, стуки, хлюпанье, где-то вдалеке что-то падало или скрежетало. Но тут тишина была глубже. Как будто кто-то нажал на что-то внутри тебя и выключил всё лишнее. Мы не разговаривали. Не потому что не хотели – не могли. Голоса будто остались позади, где-то в коридорах, среди жужжания ламп и шороха лапок.
Каждое наше движение теперь было жестом без слов. Поворот головы – как вопрос. Взгляд – как ответ. Мы не знали, сколько времени прошло. Часы на телефоне показывали 04:13, но заряд уходил с каждой секундой. Будто он разряжался не от использования, а от близости к этому месту. Как будто даже технологии понимали, что здесь им делать нечего.
И вдруг – звук вернулся.
Сначала – звон. Как в ушах.
Потом – капли. Шаги.
Воздух снова наполнился смыслом.
Мы стояли перед дверью.
На ней – надпись, процарапанная чем-то острым:
«ЗА ЭТОЙ ДВЕРЬЮ – ТОЛЬКО ВПЕРЁД.»
Я повернул ручку.
Свет.
Тёплый.
Почти естественный.
Мы вышли.
И стояли среди улицы.
Город был… не тот.
Небо – фиолетовое. Дома – гладкие, как из пластика. Машины – без дверей. Люди – без лиц.
Но это был выход.
Следующий уровень.
Следующая ловушка.
Глава 2.
Безмолвие
Город напоминал мозаику из чужих снов. Обрывки улиц, вывески с надписями на незнакомых языках, дома, которые словно сдвинулись с места и остановились посреди дороги. Машины, будто застывшие в миг эвакуации. В одной кто-то сидел – совершенно неподвижно, прямо на водительском месте. Маска на лице – белая, без рта. Только две точки вместо глаз.
– Он жив? – прошептала вторая девушка.
Я не ответил. Мы не проверяли. Нельзя было.
Каждое новое здание, которое мы проходили, дышало. Не в переносном смысле. ДЫШАЛО. Окна чуть пульсировали, как лёгкие. Фасады сдувались и втягивались.
Кто-то из наших отвернулся и зашептал что-то себе под нос.
