Архонт северных врат. - страница 7

. Здесь прошло их с Олегом детство. По этому тротуару они бегали в магазин за углом, там, за забором справа, – набережная Невы и Галерный фарватер. Они любили смотреть на проходящие мимо корабли, махали туристам руками и мечтали, мечтали, мечтали… Отец до сих пор жил здесь, двухэтажный старый особняк был куплен им в середине девяностых. Обветшалый, с обвалившейся внутри лепниной и полусгнившей лестницей, покрытый по углам черным налётом грибковой плесени двухэтажный дом Берестов выкупил за смешные деньги с обязательством реставрации первоначального облика. Почти три года ушло на масштабную работу, и уж тут-то Роман Сергеевич развернулся во всю широту своей антикварской души! Фасад здания был восстановлен первым. Лепнину воссоздали по дореволюционным снимкам, мрамор на парадную лестницу был заказан в Карелии, барельефы на фронтон – в Академии художеств. Особняк был выкрашен в жёлтый охристый цвет и снаружи стал выглядеть как разодетый по последней моде франт среди серых питерских соседей. Внутренняя отделка затянулась. Долго не могли найти паркет, в итоге решено было реставрировать старый, что на деле оказалось делом, еще более затратным. Камин в гостиной стал декоративным, в нишах стен появились скульптуры Гермеса и Гестии, огромные витражные окна на лестнице изготавливались в частной мастерской на Выборгской стороне, а саму лестницу из сибирской лиственницы отец заказал на Урале. Столовая и гостевая комната располагались в боковом крыле, и здесь отделка не имела сложностей, потому как эти комнаты достаточно неплохо сохранились. На втором этаже три спальни и кабинет отца были отделаны красным деревом, и были восстановлены реставраторами Эрмитажа, с которыми когда-то работал Берестов.

Было в этом особняке еще одно помещение, вызывавшее у отца особые чувства – винный погреб под тяжелыми кирпичными сводами первого этажа. Здесь одну стену заменял кусок скальной породы, и температура круглый год составляла пятнадцать градусов выше нуля. Всё детство детям было запрещено спускаться в погреб, и Мира улыбнулась, вспомнив, как они с Олегом однажды побывали там. В тот день они приехали из школы раньше, Мире было лет девять, Олегу – четырнадцать. Отца дома не оказалось, и они пошли на кухню чего-нибудь поесть. Дверь в погреб, обычно запертая на ключ, на этот раз оказалась открытой. Они окликнули отца, но ответа не было. Осторожно ступая по каменным ступеням, они стали спускаться. Мира и сейчас помнила страх, который завладел ей. Олег поддерживал его, рассказывая про крыс и мышей, ожидающих их внутри. Но Мира больше боялась, что отец рассердится, и им здорово влетит. Внизу горел красноватый свет, они медленно спустились до конца лестницы и увидели небольшое помещение, вдоль трех кирпичных стен которого располагались полки с лежащими на них пыльными бутылками самых разнообразных форм и размеров. На отдельном стеллаже Мира рассмотрела необычные глиняные вазы, запечатанные чем-то красным. Четвертая стена была попросту скалой с неправильными, природными линиями, а под низким потолком в углублении этой самой скалы располагался необычный светильник, который и наполнял погреб жутковато-красным светом. Его даже нельзя было назвать светильником, потому как казалось, что это просто сам камень светится изнутри. На его поверхности тускло мерцали белые прожилки, а прямо под ним Мира рассмотрела небольшое углубление круглой формы, размером с небольшое яблоко. Олег дотянулся до камня и провел пальцами по поверхности. Больше в погребе ничего интересного не оказалось. Они так и не поняли, почему отец запрещает им сюда спускаться, но договорились ни о чем его не спрашивать.