Ария отчаянных святых - страница 14

Советники переглянулись и продолжили слушать.

– Что касается контроля – Элеонора чуть заметно усмехнулась, – вы полагаете, я бы пошла на такой шаг, не имея планов на случай непредвиденных обстоятельств? «Эгида» располагает средствами, пусть и чрезвычайными, для усмирения Айзенвальда, если он перейдет черту. Риск велик, не спорю. Но риск бездействия или провала стандартных методов – неизмеримо выше. Это выбор между вероятной катастрофой и шансом на спасение, пусть и ценой привлечения силы, которую мы предпочли бы держать взаперти навсегда.

Она посмотрела прямо на генерала Дюваля.

– Генерал, вы говорите о разрушениях. Да, он способен на них. Но «Морбус-Омега» способно на полное уничтожение. Мы выбираем меньшее из двух зол. Точнее, мы выбираем управляемое зло против неуправляемого хаоса.

Затем ее взгляд переместился на доктора Чен.

– Доктор, его нестабильность – это факт. Но и «Морбус-Омега» нестабильно и непредсказуемо. Мы противопоставим безумию – иное безумие, но имеющее цель и направление, которые мы ему зададим.

Закончив, Элеонора де Монтескье выпрямилась в кресле. Ее решение было окончательным.

– Мистер Хендерсон – приказала она – подготовьте группу «Сигма». Лучших из лучших. Их задача – отправиться в замок Айзенвальд в австрийских Альпах. Они должны доставить сэра Готфрида сюда, в штаб-квартиру «Эгиды». Любыми средствами. Объясните им всю серьезность ситуации и специфику объекта. Пусть будут готовы ко всему. Его знаменитое гостеприимство и сарказм могут оказаться меньшей из проблем при первом контакте.

Она поднялась, давая понять, что совещание окончено.

– Время – наш самый ценный ресурс, и оно истекает. Действуйте.

Советники молча поднялись. На их лицах все еще читалось смятение, но приказ был отдан, и воля Элеоноры де Монтескье была законом в этих стенах. Мысль об отправке группы в логово Бездушного, чтобы «пригласить» его на службу, вызывала у каждого из них холодную дрожь. Это была миссия, из которой могли вернуться далеко не все. И даже если они преуспеют, это будет лишь началом новой, еще более опасной игры.

Замок Айзенвальд, вцепившийся в скалистый утес австрийских Альп, как оголодавший орел в свою добычу, встречал рассвет с присущим ему каменным безразличием. Солнечные лучи, еще слабые и водянистые, пытались пробиться сквозь узкие, похожие на бойницы, окна, но тут же тонули в вековом сумраке огромных залов, где пыль лежала так густо, словно была одним из элементов декора, а паутина свисала с потолочных балок, как траурные гирлянды.

В одном из таких залов, больше напоминавшем оружейную палату, смешанную с библиотекой и курительной комнатой одновременно, пробуждался, если это слово вообще было применимо к нему, сэр Готфрид фон Айзенвальд. Пробуждение для него было не выходом из сна, а скорее медленным, неохотным возвращением фокуса сознания из бездонной пропасти веков в очередное унылое «сегодня».

Он сидел в массивном, обтянутом потрескавшейся кожей кресле, которое, казалось, помнило еще осаду Вены турками. Высокий, под метр девяносто, жилистый, как старый волк, он был одет в темную, видавшую виды рубашку с высоким воротом и такие же темные брюки, заправленные в тяжелые кожаные сапоги. Иссиня-черные, с едва заметной сединой на висках волосы были небрежно стянуты кожаным шнурком на затылке. Лицо его, с орлиным носом и острыми скулами, было пергаментно-бледным, испещренным сетью тонких морщин и несколькими старыми шрамами – молчаливыми свидетелями бесчисленных эпох и конфликтов.