* * *
Проводив астролога взглядом, Верона, с глубоким вздохом, повернулась в обратную сторону и ахнула от неожиданности – как обычно в подобных случаях. Джон – в старом норвежском свитере, стоял у стены – кирпичной, курил и смотрел на небо – на звезды, тускло мерцавшие, на крыши домов – высокие. Верона прошла три метра – те, что их разделяли или, лучше сказать, что сблизили, и не говоря ни слова, прижалась к нему и заплакала. Избавившись от окурка, Аркеантеанон обнял её, закинул рюкзак себе за спину, после этого взял её на руки и пошёл к «Уголку на О’Коннелл», принимая ту самую миссию, с которой не справился Джошуа – доставить её до Коаскиерса. Возвращение в паб на Abbey, переход через измерения, обратный полет на «Ястребе», теперь на привычной скорости – всё это для Вероны проходило туманным образом, поскольку в пути она плакала и никак не могла успокоиться. На террасе они расстались. Джон сказал ей перед трансгрессией:
– Я всё понимаю, любимая, но на деле не всё так просто. Я надеюсь, что ты простишь меня…
В холле, к её облегчению, ей повстречалась Джина, которая задержалась в кабинете фармакологии. Увидев подругу в куртке, с большим рюкзаком, заплаканной, с покрасневшим распухшим носом, Джина сделала самое лучшее, что могла в такой ситуации – забрала и рюкзак, и куртку, предложила пойти к ней в комнату и повела с собой рядом, ни о чём пока не расспрашивая. Оказавшись у Джины – в «шестнадцатой», с тем – уже новым чувством – что реальность восстановилась, а Дублин, с его производными, стал частью воображения, Верона сказала: «Чаю», – успевая прийти к тому выводу, что Джина уже не помнит о случившемся накануне – об Эрвеартвеароне, уделившем ей столько внимания.
– Чай, хорошо, конечно, – ответила Джина, вздыхая, – но в нашей с тобой ситуации… когда мы обе – несчастные, пиво было бы лучше. Предлагаю пойти в деревню. «Пчёлка» тебе понравится.
– Хорошо бы, – сказала Верона, – но у нас репетиция вечером. Поём перед эртаонами.
– По кружке! – решила Джина. – И пропади всё пропадом!
– Факт! – согласилась Верона. – Гори оно всё синим пламенем! Я схожу отнесу свои вещи, а ты пока можешь подкраситься…
В «третьей» она с минуту смотрела на фотографию – прекрасный портрет Эркадора, понимая одно единственное, что будущее – изменяемо и что даже он сам не уверен, как оно будет складываться и на чём оно будет основываться. Затем, подумав о Лаарте, она прошептала:
– Простите меня. Я дала вам своё обещание больше уже не встречаться с ним, пока он сам не объявится, но я должна быть уверена, что с ним сейчас всё в порядке, поэтому я позвоню ему.
Приняв такое решение, она перешла в гостиную и подошла к деквиантеру. Лаарт в эту минуту сидел на пляже, у озера, размышляя на фразой Кридарта: «Вы с ней всё время встречаетесь…» «Мне не совсем понятно, – думал он в напряжении, – как с этими амнезиями… ежедневными амнезиями, я вдруг могу встречаться с ней. Это всё – фантазии Лэнара. Женить бы его на ком-нибудь, тогда бы он успокоился…» Деквиантер вдруг завибрировал. Лаарт, взглянув на номер, тут же вспотел – за мгновение:
– Да?! Говорите! Слушаю!
– Экдор Трартесверн, здравствуйте… – сказал ему женский голос – удивительный – мягкий, чарующий, с нежными интонациями.
– Добрый день, – произнёс Трартесверн.
– Вы хорошо себя чувствуете?
– Верона? – спросил Трартесверн. – Вы ведь – Верона, правильно?
