Тут же мир вокруг взорвался уже знакомым хитросплетением разноцветных нитей. Зингда и в самом деле была сильной и хладнокровной фейкой. Она пульсировала грязно-зеленым и сине-бордовым цветом и лишь одинокая золотистая жилка тонкой змейкой, то тут, то там выглядывала сквозь просветы. А вот «горб» сиял золотым ярко. Этот насыщенный, но мягкий свет пробивался даже сквозь отдающее смрадом мутно-сизое полотно, настолько плотное, что я едва различала волокна, из которого оно всё же было сплетено. Отыскав наиболее уязвимую ниточку, рука сама собой ухватилась за неё и потянула.
Зингда взвыла. Меня как кипятком ошпарило и отшвырнуло далеко в сторону. Вот только зловонную нитку я упрямо не выпускала из рук. В висках билась шальная и радостная мысль:
«Лунна жива! И жива она не только телесно»…
Живое воплощение чужой черной магии так яростно горело в руке, словно я сжимала раскалённый прут. Болевые рецепторы вопили, требуя как можно скорее разжать пострадавшую ладонь. Но я держалась, откуда-то зная, что второго шанса исправить сотворенное зло просто не будет.
Превозмогая боль и собственные инстинкты, я тянула на себя нить, наблюдая через призму изменённого зрения, как полотно губительной ворожбы распускается, точно старый вязанный шарф.
- Что? Что ты делаешь? - рухнув на колени, упираясь в пол дрожащими руками и рудиментарными отростками, простонала Зингда.
Она скребла каменный пол удлинившимися когтями, по-своему пытаясь справиться с пронзающими тело всплесками боли. Фейка буквально сорвала с себя и балахон, и многочисленные ожерелья, точно всякое прикосновение к её страшной ноше причиняло ей сейчас неимоверные страдания.
- Ещё чуть-чуть… - вместо ответа пообещала я, продолжая распускать полотно.
На глазах поврежденная Чарами кожа Хозяйки клетей стала приобретать здоровый цвет, а сетка выпуклых, словно заполненных густым дегтем сосудов - бледнеть и исчезать. Постепенно боль в моей руке становилась всё меньше и меньше. Я нашла в себе силы подняться и, пошатываясь, точно пьяная, подошла к Зингде. От глубокого обморока фейку, похоже, удерживало лишь воля да голое упрямство. Собственно говоря, в этом мы были с ней очень похожи.
Момент, когда я подхватила маленький теплый комочек, не сразу достиг моего сознания. Видимо, человеческий разум был просто не в состоянии быстро и в полной мере постичь произошедшее.
Худенькое серое тельце пребывающего без сознания дитя было покрыто вязкой слизью и обездвижено спазмом. Хрупкие крылышки висели бесформенными плетями, и я до одури боялась их как-то повредить.
- Зингда, - не веря до конца в произошедшее, позвала я Хозяйку клетей срывающимся шёпотом.
Фейка подняла на меня слезящиеся глаза, пронизанные такой смесью ужаса и надежды, что у любого смертного просто остановилось бы сердце. Осторожно, стараясь не уронить драгоценный груз, я вложила его в руки Зингды.
- Нет, - Хозяйка прижала девочку к груди, бережно её укачивая. - Нет… Это невозможно. Невозможно.
Она словно никак не могла поверить в то, что счастливый исход реален и для такой, как она.
Рука моя по-прежнему болела. Из тела словно откачали все силы, заодно вынув и позвоночник. Ещё немного, и я просто бы свалилась кулем прямо под бок впавшей в какое-то оцепенение Зингды.
Кое-как доковыляв до топчана, я уселась на него, а потом, немного подумав, прилегла. В следующее мгновение, точно кто-то нажал на невидимый рубильник, я отключилась.
