Об этом же говорят и другие современные определения психики. Так, например, понятие «психика» в Большом психологическом словаре (2003) определяется как «Форма активного отображения субъектом объективной реальности, возникающая в процессе взаимодействия высокоорганизованных живых существ с внешним миром и осуществляющая в их поведении (деятельности) регулятивную функцию». В последнем издании Большой психологической энциклопедии (2007) данное понятие определяется как «Высшая форма взаимосвязи живых существ с предметным миром, выраженная в их способности реализовывать свои побуждения и действовать на основе информации о нем». В монографии исследователя психологической системологии А. М. Столяренко (2011) понятие психики предстает в виде «Особого системного свойства материального системного органа – человеческого мозга, т. е. по происхождению – это системный продукт его целостной, высокоорганизованной, системно функционирующей низшей и высшей нервной деятельности, так же детерминированной внешними условиями среды, находящимися в ней объектами и системами». В последнем издании Краткого курса по общей психологии (2015) психика определяется как «Функция мозга, заключающаяся в отражении объективной действительности в идеальных образах, на основе которых регулируется жизнедеятельность организма».
То есть, исходя их этих определений, изначально должен возникнуть феномен жизни – некий атрибут высокоорганизованной материи – а затем уже и феномен психического, выводимый из взаимодействия этой живой и высокоорганизованной материи с объектами, предметами, явлениями окружающего мира, иначе говоря – средой. Нелепость такого допущения, а значит и всех приведенных определений психики, совершенно очевидна. Феномен жизни – вспоминаем высказывания лауреата Нобелевской премии Эрвина Шредингера о феномене жизни – не выводится из фундаментальных закономерностей физического мира. Мало того, феномен жизни им прямо противоречит. То же самое можно сказать и в отношении сложных форм организации материи. Для того, чтобы такие системы сложились, функционировали и развивались – изначально необходима генерация системного стержня (информационной программы) с отчетливым антиэнтропийным вектором активности. А в нашем случае – еще и такой программы, которая бы предусматривала сложнейшую темпоральную динамику формирования и развития статуса субъекта.
И тут самое время вспомнить подлинную этимологию древнегреческого слова «психе», о которой мало кто говорит. Уле Мартин Хейстад, глубоко исследовавший и этот важный этимологический вопрос, сообщает здесь следующее: «Слово это многозначно, но буквально переводится как нечто близкое к дыханию и происходит от слова психейн – дышать, означая «дыхание жизни» или просто напросто «жизнь» (У. М. Хейстад, 2018). Сказанное – еще один повод обратить особое внимание на понятие «энтелехия» у Аристотеля, как наиболее соответствующее темпоральной сути категории психического. И уж если выбирать между логическими построениями Аристотеля, Шредингера, Хейстада и авторов приведенных здесь определений психики, то предпочтение мы безусловно отдаем первой группе исследователей, доводы которых представляются более адекватными и близкими к сути обсуждаемых здесь понятий.
Исследование вопроса различий в структуре понятий «души» и «психики» так или иначе связано с выведением функциональной специфики этих понятий. А значит – и специфики функциональной активности категории психического в целом, что, собственно, и является одной из главных задач проводимого анализа. Соответственно, и здесь мы должны начинать с заявления, что предметом нашего анализа является лишь расходящийся семантический вектор анализируемых понятий, но не их пересекающееся, накладывающееся функциональное содержание, воспроизводимое в многочисленных литературных источниках.
