Aurental. Volumen I: Saeculum dolore, saeculum natum - страница 15

Паулин осталась стоять в дверях. И на этот раз – ни один из них не обернулся.

Шион прошла мимо. Не задержав взгляда. Только коротко, отчеканено:

– Увлекательная партия. Но не последняя.

Она покинула зал, подняв голову. Лирхт остался. Молчаливый. Один на один с Паулин. Его глаза не выражали сожаления. Только спокойствие. И что-то ещё – хищное, почти довольное.

– Шоу окончено, – сказал он. – Можешь идти.

Паулин не сдвинулась. Только потом, когда он отвернулся, она прошептала:

– Ты использовал меня.

Он не обернулся:

– А ты дала себя использовать.

Эти слова стали последним, что она услышала, прежде чем выйти в коридор. Шаги её отдавались пустотой. А внутри – только пепел.

Под лесом, укрытым от посторонних глаз, скрывался вход – массивный металлический люк, заржавевший по краям, но всё ещё надёжный. За ним – длинный, тускло освещённый коридор, вырубленный в камне. Его стены гасили звук шагов, как будто сами не желали быть свидетелями разговоров, что велись внутри. На нижнем уровне, где потолок терялся в полумраке, а стены были затянуты плесенью, царила тишина – гулкая, как в склепе.

Запах был специфическим: пепел, засохшие травы, что-то металлическое, приторносладкое. В воздухе плавали тени – не от факелов, но от чего-то более древнего.

Готье, старший брат Лирхт, стоял у каменного алтаря. Его пальцы в перчатках тщательно раскладывали серебряные инструменты: пинцеты, иглы, лезвия, чаши с осадком. Он был одет в чёрное, ворот застёгнут до подбородка, длинный халат алхимика покрыт руноподобными знаками.

– Она реагирует на стимуляторы с задержкой, – произнёс он, не оборачиваясь. – Это уже третий цикл, и ни одного скачка на пульсе. Ни одного прилива магеметрических колебаний. Ноль. Пустота.

На столе, в круге из старинных символов, лежала Люси. Её кожа – бледная, почти фарфоровая, с еле заметной пульсацией в венах. Глаза закрыты, губы посинели. Похожа не на девочку – на манекен.

Лирхт стоял чуть в отдалении. Он не приближался. Только смотрел. Сухо, сосредоточенно.

– Мы ошиблись? – спросил он наконец.

– Да. – Готье выпрямился. Взгляд – усталый, почти разочарованный. – Это не она. Сосуд пуст. Если в ней и была искра, то она давно угасла. Возможно, её подавили ещё в детстве. Возможно, она просто не та.

Он снял перчатки, бросил их на край стола.

– Нам нужен другой вектор. Сосредоточься на политике. На Паулин. В ней хоть и нет явных признаков, но дом Ленц… ты сам знаешь, что символы работают иначе. Иногда медленно. Иногда… скрытно.

Лирхт кивнул. Но в его глазах не было удивления. Только холодная фиксация. Как будто он и не надеялся.

– Тогда отпустим Люси? – коротко.

– Нет. – Готье покачал головой. – До конца цикла она должна оставаться под наблюдением. На всякий случай.

Он посмотрел в сторону. Пламя в лампе вздрогнуло.

– Паулин – идеальный политический рычаг. И пока она этого не понимает, она нам полезна.

Лирхт не ответил. Повернулся и вышел. Его шаги гасли в темноте, оставляя за собой лишь еле уловимое эхо.

А Люси лежала, не двигаясь. Беззвучная, ненужная. Как пустой сосуд, которому забыли дать имя.

Комната, в которой находился лорд Альбрехт Райнильд, располагалась под лесным холмом. Узкий спуск вёл к подземному залу, где стены были отделаны камнем, а пол устлан коврами с гербами древних союзов. Звон факелов отражался от медных ламп, а в воздухе витал запах старого пергамента и влажной земли. Всё здесь говорило не только о древности рода Райнильд, но и о его стремлении к изоляции, контролю и тайной власти. Он перечитывал донесение, когда в зал вошла Шион.