Архивариус кивнул.
– И в этом ваша слабость.
Пауза.
– Кто ещё остался? – спросила она. – Из Ленц. По крови.
– Есть трое. Дальние. Два – в ссылке. Один – глухонемой. Мы не можем поставить ни одного без скандала. Это будет не преемственность. Это будет кощунство.
Шион молчала. Долго.
– Тогда пока – пусть будет пусто. Лучше пусто, чем ложно.
Он хотел возразить, но увидел её взгляд. И вышел.
Шион осталась одна. С гербом. С пеплом. И с тишиной, которую нельзя было назвать миром.
Люси – внизу. Паулин – у них. Я – ни там, ни здесь. Только вес моего имени. Только страх, что завтра оно ничего не будет стоить.
Она зажгла свечу. Поставила перед гербом. И сказала вслух:
– Если ты слышишь меня… если хоть что-то осталось от рода в этих стенах – отзовись. Пока я не отдала всё.
Пламя качнулось. Но воздух был пуст.
Час до рассвета. Поместье спало. Камень дышал холодом. Паулин – нет. Она сидела на постели, не раздеваясь. Что-то шевелилось внутри. Как будто ночь смотрела в ответ.
И вдруг – вспышка.
Не в глазах. В воздухе.
Он потянулся, как затхлый запах. Сухой, железный. Воздух в комнате сгустился, будто пространство стало глубже.
Пламя свечи затанцевало, хотя окон не было открыто.
Паулин встала, ладонь легла на клинок.
– Не стоит, – прозвучало. Голос – не шёпот, не зов. Формула.
Из тени вышла Шион. Не та, что в золоте и бархате. Эта – босая. В накидке, будто сотканной из углей и тьмы. Лицо – бледное.
– Что ты… – начала Паулин, но не договорила. Глаза не могли поверить. Сердце – тоже.
– Не бойся, – сказала Шион. – Это временно. Мне нельзя здесь быть. И я уже заплатила.
– Заплатила?
– Кровью. Чужой. Своей. Это больше, чем ты должна знать. Пока.
Паулин отступила на шаг.
– Что это? Ритуал? Случайность? Иллюзия?
– Это воля. Больше, чем магия. Меньше, чем спасение.
Тишина затянулась.
– Ты должна вернуться, Паулин. Занять место. Дом Ленц распадается. Я – не глава. Только опекун. А дальние родственники… прах на шелке. Их нельзя поставить. Это не династия. Это насмешка.
– А я – не проклятье? – Паулин рассмеялась. Жёстко. – После всего, что я сделала? После крови? После… всего?
– Ты – единственное, что осталось. Остальное – уже мёртво.
Паулин молчала. Смотрела. Шион медленно протянула руку – не касаясь, только предлагая.
– Возьми герб. Не ради меня. Ради того, чтобы всё это не сдохло, как безымянный зверь в подвале.
И в этот момент – воздух дрогнул.
Глухо. Как будто кто-то сорвал струну внутри стены.
Паулин обернулась. Дверь не открылась. Просто исчезла. А в проёме стоял Лирхт.
В темноте, без брони. Только в тени. Но взгляд – как лезвие в бок.
– Ну здравствуй, Шион, – произнёс он, ни капли не удивлённый. – Какая трогательная сцена. Немного крови, немного театра. И очередное «вернись домой».
Шион не двинулась.
– Я пришла не за скандалом.
– Но устроила. Как всегда.
Он подошёл. Встал между ними. К Паулин – спиной. К Шион – грудью.
– Магический вход в поместье. Нарушение договора. Связь с объектом под наблюдением. Нарушение ритуального долга рода Ленц. – Он загибал пальцы, будто читал список покупок. – Продолжать?
– Ты бы не понял. – Шион глядела на него спокойно. – Это не о правилах. Это о чести.
– Тогда ты точно не в той комнате, – усмехнулся Лирхт. – Здесь давно всё обменивается на цену.
Шион опустила руку. Её фигура начала таять – не исчезать, а выгорать. Как дым. Как воспоминание.
Но прежде чем исчезнуть, она посмотрела на Паулин – в последний раз.
