Aurental. Volumen I: Saeculum dolore, saeculum natum - страница 40



Она поднялась. Подошла к старой чаше из камня.

Положила туда ткань. Простыню. И подожгла.

Пламя не было ярким. Оно было жадным.

Когда оно почти догорело, Паулин опустилась на колени.

Склонилась.

Положила ладонь на землю рядом с очагом. И заговорила.

Не вслух. Не для слуха.

Язык – старый. Жреческий.

Слова – текли, как вода. Ритмично. Почти напевно.

Шион склонила голову.

Те, кто слышал бы это, знали бы: молится только та, кто однажды умирала.

Когда всё стихло, Паулин выпрямилась.

Взяла со скамьи маленькую куклу.

Сильно прижала к груди. Как будто это было сердце.

Я пойду, – сказала она.

– Куда?

– Туда, где он лежит. Где лежим мы.

Шион не ответила. Только поднялась.

Положила руку ей на плечо.

И на секунду – ничего не происходило.

Но это была секунда, которая останется между ними навсегда.

ГЛАВА 55. Слишком знакомо

Место было пустым.

Никаких табличек.

Никаких названий.

Только небольшой полукруг камней, заросших мхом, и лёгкий запах сырости, который появляется там, где когда-то плакали по-настоящему.

Паулин подошла медленно.

Без плаща. Без знаков. Без имени.

В руках – тряпичная кукла, которую она держала как дитя, не как предмет.

Она села на колени у камней.

Осталась молча.

Не ради жеста.

Ради тишины, которую могла услышать только она.

Когда она поставила куклу на край – не на середину, не на центр, – рядом раздались шаги.

Она не обернулась. Просто сказала:

– Ты знал, что я здесь?

– Всегда, – ответил Готье.

Он стоял за спиной. Без оружия. Без формы. Только с собой.

– Сколько? – спросила она.

– С тех пор, как ты вернулась.

– Вернулась?

Он медленно подошёл. Встал рядом. Смотрел на камни.

– Я не знал сразу. Но чувствовал.

– Слишком многое… было знакомо.

– Почему молчал?

– Потому что если бы это была ошибка – я не хотел разрушить то, чего могло не быть.

– А если не ошибка… ты сама бы сказала. Когда будешь готова.

Пауза.

Паулин смотрела вниз. Камни. Кукла. Земля.

– Ты ведь был там. Тогда. После. Когда… всё случилось.

Он кивнул.

– Был. Держал тебя, пока ты не дышала. Потом – держал его. Когда он замолчал.

– Я не помню этого.

– А я не забывал.

Они молчали долго.

Ветер прошёл по поляне, как кто-то незримый. Ни холодно. Ни тепло. Просто – присутствие.

– Я не ожидала, что ты поверишь, – сказала она.

– Я и не верил, – мягко ответил он. – Я просто узнал.

– Что именно?

Он повернулся к ней. В первый раз – за всё время.

Горе. Оно остаётся в голосе. А у тебя – оно было. С самого начала.

Паулин сжала пальцы на ткани платья.

– Спасибо, – прошептала она. – За то, что не заставил меня говорить.

– Это не я должен был говорить первым.

Он подошёл к кукле.

Наклонился.

Осторожно поправил один из камней. Не смелее, чем бы прикоснулся к ране.

– Он был. Пусть и коротко. И этого – достаточно.

Она кивнула. Медленно. А потом встала.

– Теперь я готова.

– К чему?

– К тому, ради чего вернулась.

Они не обнялись.

Они не смотрели друг на друга долго.

Но когда они пошли обратно – ветер за ними не колыхнул траву. Потому что всё, что должно было остаться здесь, осталось.

ГЛАВА 56. Глаз в темноте

Он не спал. Уже трое суток. Сон стал угрозой. Каждый раз, как глаза закрывались, пустота начинала говорить.

Сегодня он сидел на полу у кровати. Не у окна, не за столом. На полу. Руки – сжаты. Ногти – в ладонях.

Когда свеча догорела, тьма приняла форму.

Сначала – просто сгусток. Затем – контур. Маленький. Лёгкий.

Голос – звонкий, как стекло в крошке.

– Здравствуй, командор. Сколько дней ты уже мучаешься?