Один лишь Игнат сидел на своём камне, насупившись ещё больше. «Детский сад, штаны на лямках, – проворчал он себе под нос, но так, чтобы его услышали. – Водой они умываются, как малые дети. Будто это может что-то изменить в этом проклятом мире».
– Изменит, друг мой, обязательно изменит, – сказал Водитель, который, казалось, обладал удивительной способностью слышать не только слова, но и самые потаённые мысли своих пассажиров. – Если только позволить этому случиться. Если только открыть своё сердце навстречу чуду. Всё великое всегда начинается с малого – с глотка чистой воды, с искренней молитвы, с желания увидеть мир и самого себя по-новому, глазами веры и любви.
После этого благодатного привала пассажиры вернулись в автобус. Они чувствовали себя не только отдохнувшими, но и какими-то… другими. Обновлёнными, очищенными, словно заново родившимися. Серая Равнина за окном уже не казалась им такой враждебной и безжизненной. А сиреневая полоска на горизонте, теперь уже не просто полоска, а целый край неба, окрашенный в нежные, переливающиеся тона, манила их с ещё большей, почти непреодолимой силой.
Автобус снова плавно тронулся в путь. И теперь его пассажирам казалось, что он едет немного быстрее, немного увереннее, словно и ему не терпелось поскорее добраться до этого загадочного, сияющего края. А за спиной, там, где остался этот удивительный, Богом данный родник, словно кто-то невидимый ещё долго махал им вслед чистой, прохладной, благословляющей ладонью.
Глава 4: Говорящий Камень и Тень Сомнения
Автобус, ведомый невидимой рукой своего молчаливого Водителя, теперь уже не просто ехал – он словно летел над Серой Равниной, которая, казалось, вот-вот должна была уступить место чему-то совершенно иному. Сиреневый край неба, ещё недавно такой далёкий и почти призрачный, теперь приблизился настолько, что занимал собой почти весь горизонт, переливаясь и играя не только сиреневыми, но и нежно-розовыми, и даже трепетно-золотистыми оттенками, словно там, за этой невидимой чертой, занималась никогда не виданная ими утренняя заря. Воздух, врывающийся в приоткрытые форточки автобуса, был не по-земному свеж, чист и немного волнующ, как бывает перед большим, долгожданным церковным праздником, когда душа замирает в предвкушении чего-то высокого и святого.
Пассажиры уже не сидели молча, погружённые каждый в свои невесёлые думы. Живительная вода из чудесного родника словно разбудила их от долгого, серого сна, омыла их сердца, подготовив к восприятию нового. Они начали тихонько переговариваться, делиться друг с другом своими первыми, ещё такими робкими, но уже светлыми впечатлениями. Даже на угрюмом, вечно недовольном лице Игната, хотя он и всячески старался это скрыть, промелькнуло что-то похожее на смутное любопытство, когда он украдкой поглядывал в окно на это разгорающееся на горизонте сияние.
– А что же там будет, за этой дивной сиреневой завесой, как вы думаете? – спросила Анна, та самая, что сбежала из дома от вечных ссор из-за треснувшей вазы. Теперь она улыбалась, и эта тихая, немного смущённая улыбка так преображала её лицо, что в ней трудно было узнать прежнюю вечно нахмуренную и раздражённую женщину.
– Там, голубушка, начинается совсем другая земля, – так же мягко, с отеческой любовью в голосе, ответил Водитель. – Земля, где цвета не боятся быть яркими, как ризы священника на Пасху, а радость не считается чем-то неприличным или неуместным, но является естественным состоянием души, соединённой со своим Творцом. Однако, чтобы войти в ту землю и пребывать в ней, нужно быть готовым.
