Мы въехали внутрь Бримура под приглушённый гул цепей и скрип железа. Ворота за нашей спиной медленно смыкались, отсекая нас от равнин и вольного ветра. Здесь воздух был иным. Сухим, пыльным, насыщенным запахом старого дерева, металла и масла. Шум шагов, голосов, звон оружия, всё это смешивалось в единый фон. Бримур жил, и жил сурово. Он был не просто форпостом, он был рыцарем войны, цепким узлом обороны в этих землях, стеной, что уже не раз останавливала натиск северных степей. Башни здесь не были декоративными. С каждой можно было держать оборону, их баллисты и арбалеты стояли заряженными. Каменные казармы тянулись вдоль внутренней стены. На плацу тренировались новобранцы, броня звенела, как злобный звонок, и тут не было криков или ругани, лишь чёткие команды и удары стали о дерево.
Но при всём своём угрюмом воинственном духе Бримур не был оторван от мира. У дальней стены виднелся рынок. Небольшой, но живой, с палатками и лотками, где торговцы, прикатившие сюда на вьючных мулах, предлагали оружие, снадобья, шкуры, редкую провизию. Здесь же размещался трактир, и не один, а два: один попроще, для пьяных солдат, другой чуть повыше, для офицеров, купцов и случайных искателей удачи вроде нас. Над входом того, что был поприличней, красовалась вывеска в виде щита с вырезанным на нём кубком – "Щит и чарка".
Дорога до конюшни пролегала мимо всего этого, и мы не плелись – двигались бодро, уверенно, особенно после недавней напряжённой сцены у ворот. Гаррик ехал чуть впереди, отдавая короткие, почти незаметные сигналы стражникам. Те узнавали его и кивали. Он был здесь своим, видно по взглядам, уважают. Прошли мимо кованых дверей арсенала, из которых доносился грохот железа, оружейники трудились. Возле кузни чернели полосы гари, а один кузнец, весь в саже, снял перчатку и поприветствовал Гаррика кулаком к сердцу. Тут всё было по делу. Бримур не место для поэзии.
Наконец мы добрались до конюшен, длинное здание с деревянными воротами, пахнущее навозом, соломой и потом. Лошади заржали при виде своих, копыта стучали в стойлах. Гаррик соскочил с седла первым, хлопнул своего коня по крупу и подозвал одного из конюхов. Я последовал за ним, потянув поводья, и, едва ступив на каменный пол, ощутил, как ноги заныли от долгой дороги. Путешествие вымотало. Лоринтар соскочил последним, и передал поводья молча. Лошадь у него, впрочем, послушная. Знала, кто её хозяин.
Гаррик отряхнул перчатки, подошёл ко мне и протянул руку. Я пожал её, крепко. Его взгляд был усталым, но в нём всё ещё плескалось что-то живое.
– Буду честен, – сказал он. – с тобой в дороге было не скучно. И уж точно надёжно. Если судьба будет благосклонна, как-нибудь ещё выпьем. С хорошей кружкой, без тёмных за спиной.
– Договорились. – кивнул я. – Но ты платишь.
– Только если ты снова проиграешь в кости. – усмехнулся он, развернулся и пошёл прочь, не оглядываясь. Гаррик всегда был человеком прямого пути.
Я проводил его взглядом, затем разминаю шею, ощущая хруст позвонков. Вздохнул и повернулся к Лоринтару.
– Знаешь, я думаю, нам стоит по-человечески отдохнуть. Найти еду, набить сумки, может, даже поесть чего-то, что не пахнет прошлогодним хлебом. А то и помыться.
Лоринтар чуть кивнул, без пафоса, спокойно.
– Разумное предложение.
– Вот это я понимаю. – хмыкнул я, направляясь к выходу из конюшни. – Идём.
Он двинулся следом, размеренным шагом, а я чувствовал, как с каждым шагом стены Бримура становятся не такими чужими. Хоть на время, но тут было безопасно.
