Я присел на свой фибровый чемодан, снял перчатки и почувствовал, что отогреваюсь и осмотрелся вокруг. Это скорее была не изба, а длинный бревенчатый барак, обращенный к улице короткой стороной, отчего снаружи казался меньше. Вдоль коридора располагались двери в комнаты, видимо какие-то кабинеты, по которым сейчас сновали люди, а в торце было что-то вроде приемной с лавками и горячей печью.
Андрей вскоре появился в сопровождении какого-то человека в толстых очках и в нарукавниках поверх белой рубашки. Мне показалось, что это бухгалтер, но впоследствии выяснилось, что это целый директор базы снабжения. Он приопустил очки и внимательно на меня посмотрел.
– Так это ты Сергей? Про тебя писали из центра, – он повернулся к Андрею – Конечно, поможем ему. – он протянул мне руку, я ему навстречу, и мы пожали их друг другу, но уже в этот момент он отвлекся на кого-то и, не посмотрев в мою сторону, убежал, влекомый рабочей суетой. Занятой человек – подумал я.
Андрей жестом поманил меня, я схватился за чемодан, на что он махнул рукой:
– У тебя там чего? Портянки с трусами? Оставь, здесь никому это не надо. Привыкай студент, здесь Якутия!
Мы пошли по коридору, в одной из комнат располагалась кладовая, как всегда, с шутками и прибаутками Андрей объяснил, что нам нужен комплект зимней амуниции, после недолгих примерок мне выдали валенки, рукавицы, ватный бушлат и штаны, рукавицы.
– Не смотри на мой тулуп. Тулуп, студент, еще заслужить надо! Пойдем! – сказал он безапелляционно и двинул обратно по коридору. Чемодан мой стоял на месте.
– Забирай манатки, сегодня ночуешь в моем балке, завтра рано утром вместе выезжаем с караваном в Незаметный.
Мне не спалось этой ночью, хотя я и давно не спал на нормальной кровати. Слишком много впечатлений за один день после неспешного движения поезда на паровой тяге. Вот оно, начинается – думал я, впереди настоящая работа и настоящая жизнь, о которой я мечтал последние годы! Романтика со звенящем от мороза воздухом, чистым небом над головой, санный путь, освещенный… луной или солнцем. Когда я наконец заснул, меня тут же настиг проклятый сон с лицом, я вскрикнул так, что даже богатырский храп Андрея на минуту прекратился.
На следующий день в 6 утра мы уже были на базе. В столовой нас наспех, но весьма плотно накормили, и мы с Андреем вышли во двор. Несмотря на темноту, вокруг было оживленно и суетливо – грузы укладывали на сани, привязывали мешки и коробки, каюры внимательно проверяли упряжь, что-то пересчитывали, подписывали накладные…
Нас определили на одну из подвод, куда я и уселся между тюками с каким-то тряпьем и коробками с консервами. Андрей в свойственной ему манере бегал среди окрестной суеты и прощался с многочисленными друзьями и знакомыми; голос его и смех доносился до меня со всех сторон, его было трудно ни с чем перепутать.
Рассвет лишь забрезжил над верхушками лиственниц, когда наш караван наконец двинулся. Андрей растянулся на тюках с одеждой, я последовал его примеру, мы закурили и, как ни странно, молча наблюдали, как на иссиня-черном небе гаснут звезды, отступая от настойчивого рассвета, скрипят по снегу полозья саней да лениво перекрикиваются на якутском каюры.
