– Я ей морфин поставила, – стала объяснять им врач, – надеялась, что уснёт.
– Сейчас мы тебя посмотрим, девочка,– сказал седой мужчина, – Смотри на молоточек. Голову можешь повернуть или приподнять? Посмотри вправо, тебе плохо? Видишь молоток? – он долго осматривал Любу. – Устала? Хорошо, отдохни.
Все ждали, что скажет доктор. Врач, медленно поднялся и отошёл от постели больной, он достал сигареты, но подержав пачку в руках, сунул её обратно.
– К сожалению, вы правы, голубушка, – обратился он к местному врачу, – всё указывает на острый менингит. В город её везти нельзя, думаю, и не имеет смысла, девочку лишний раз мучить.
– Как нет смысла, – заволновался отец. – Надо из Сумм вызвать врачей!
– Тише, ей сейчас любой звук доставляет боль. Вы курите? – неожиданно спросил врач. – Пойдёмте во двор, я вам всё объясню.
Они вышли из комнаты, за ними вышли, все приехавшие из Глухова врачи и местный врач тоже поспешила на воздух.
Около Любы остались мать, Лилька и Надя.
– Это ты виновата, Надька,– сказала Лилька, – ты, растяпа, утопила свою куклу.
– Тише вы окаянные, – прикрикнула мать. – Какую куклу?
Девочки замолчали.
Наконец Надя со слезами и всхлипыванием, стала рассказывать, как всё было. Как она сидела у копани и решила искупать куклу, а гуси загоготали, она отвлеклась и обронила её в воду. Люба шла из школы, увидела сестру в слезах и решила достать из копани куклу, полезла в воду.
– Люба никому не велела сказывать, – всхлипывала Надя, – я только Лильке рассказала, по секрету, а она, она.... Я не виновата и кукла эта мне больше не нужна.
– Никто не виноват, так уж Господу угодно. Любаша у нас добрая, всех любит и всегда спешит на помощь, – вздохнув, сказала мать.
Она украдкой посмотрела на старшую дочь, ей показалось, что Люба уснула.
В это время на крыльце стоял отец и врачи, мужики нервно курили, женщины в ожидании стояли рядом.
На крыльцо вышел Ваня и услышал разговор:
– Врачи из Сумм, вашей дочери уже не помогут. У неё, судя по симптомам, острый менингит. Эта болезнь, очень быстро развивается, и остановить её современная медицина не может. Всё что возможно в наших силах, это облегчить боль.
– Это что за медицина, если не может спасти мою дочь? – отец скомкал в руках не затушенную сигарету и даже не почувствовал боли.
– Мы не всесильны, голубчик.
– Какой я вам "голубчик"?!
– Извините, папаша, вредная привычка, ещё с гражданской войны осталась. Вам лучше успокоится, ваше состояние чувствует и дочь, попытайтесь не показывать ей своего горя.
Мать с девочками вышла из хаты.
– Какого горя? – спросила она.
– Вот, Екатерина Петровна, врач говорит, что Любашу нам не спасти.
– Это как? – слова застряли в горле матери…
Девчонки заревели в голос, по щекам Вани тоже потекли слёзы, а мать застонав, рухнула на деревянную скамейку. Врачи подбежали к ней и дали что-то понюхать.
– Кто-нибудь, принесите ей воды!
Доктора из Глухова уехали, местный врач, как показалось Лильке, обращаясь в пустоту, сказала:
– Каждые три часа я буду приходить ставить уколы, теперь только ждать, уже всё не в наших силах.
Село гудело, как пчелиный улей, люди обсуждали и пересказывали случившееся в доме Демьяна Васильевича и Екатерины Петровны. Многие приходили к ним и предлагали помощь, но чем они могли помочь?
День незаметно скатился к вечеру. И даже птица молчала, хотя просидела весь день во дворе. За беспокойным днём наступила вторая бессонная ночь, потом ещё один такой же бесконечно тянущийся день, но и он не принёс облегчения Любаше. К вечеру Любы не стало…
