В трубке раздается его вздох. Вроде самый обычный, не раздраженный, а какой-то снисходительный... Но я чувствую себя первоклашкой, которую сейчас начнет беспощадно отчитывать учительница.
- Милана, включи видеосвязь и сделай это у меня на глазах.
- Ч... что?
Я ошеломлена. А в голосе Азамата появляются нотки веселья. Он явно забавляется моей реакцией.
- Это проблема для танцовщицы Go-Go?
Это не проблема для танцовщицы! Если бы мне пришлось сделать это на таблетке, я бы отключила все эмоции и проделала это с невозмутимым лицом. Это проблема состоит в том, что об этом просит, нет, даже требует Азамат Валиев. А я в его присутствии чувствую себя котенком в пасти у волкодава. Теряю дар речи, заливаюсь краской смущения, а протест как будто запечатан внутри усилием подавляющей мужской энергетики. У меня при всем желании не выйдет его озвучить. Поэтому я что-то мямлю, презирая себя за бесхребетность. Но отказать не могу. И потому, что Валиев как будто держит в кулаке мою волю, и оттого, что чувствую себя обязанной. Хотя я не просила брендовый аутфит и это развратное белье стоимостью в мою почку!
- Азамат, я не думаю... Эва может зайти... да и условия у нас спартанские... может, лучше я сделаю фото? Сейчас выставлю свет...
И тут мне внезапно становится холодно. Это не физический холод. Он зарождается в солнечном сплетении, как будто вдавливает ребра, и в районе диафрагмы – пустота. Словно воронка, из которой вытекают мои силы. Не сразу понимаю, что именно так выглядит оно. Недовольство Валиева.
- Я ничего не сказал о том, чтобы ты думала. Сделай это и не заставляй меня терять терпение!
Это неприятно. Потому что он даже не скрывает своего потребительского отношения. Вспоминаю, что говорила о нем Эва, и дыра в груди пугающе пульсирует. Но с рассудком происходит нечто странное. Будто меня опоили, и даже приказной тон вызывает в теле дрожь предвкушения. Она делает чувство пустоты в диафрагме не таким тяжелым, даже каким-то запретным, греховным. Возбуждающим. Именно так. Возбуждает беспомощность.
- Хорошо, я... я сейчас.
Пальцы дрожат, когда я включаю камеру. Вижу лицо Азамата. В полумраке его глаза светятся. Так необычно и так пугающе. Он полулежит на постели, на черном белье с принтом каких-то знаков – то ли рун, то ли древних иероглифов. Пересыхает во рту, когда я вижу четкие кубики его пресса, мышцы трапеции, развитую дельту. Надеюсь, он обнажился только до пояса? Почему-то я не готова сейчас видеть его голым.
«Ты совсем долбанулась, Милана! Сколько тебе лет? Где ты работаешь? Ты что, непорочная девственница? Или думала, такому мужику, как непревзойдённый Азамат, достаточно будет тебя подержать за руку и потрогать там пальчиком?»
- Ну здравствуй. Ты чего застыла? Я жду.
И, желая опустить меня с небес на землю, со скучающим видом добавляет:
- Эрекция замучила.
И смотрит куда-то в сторону. Как будто в телевизор или в окно. Демонстрирует всем своим видом, что я ему малоинтересна, пока не разделась и не надела его подарок. Руки сопротивляются. Но я послушно снимаю халат, трусики. Обычно я с удовольствием раздеваюсь перед зеркалом, у меня красивое тело, а после оваций публики я вообще ощущаю себя богиней. Но не в этот раз.
В моих движениях нет грации. Зато неловкости – хоть отбавляй. Немного легче уже оттого, что Азам на меня не смотрит. Мне так кажется. Но когда я тянусь за стрингами из кружева, мужчина как-то брезгливо морщится. А меня обжигает холодом. Что не так? Я не угодила? У меня не такое совершенное тело, как у его бывших – моделей?
