— Никогда! — страдальчески простонала Вероника. — Аделька, слишком много вопросов с утра. Я почти не спала, плохо соображаю…
— Ответь хоть на один: нашла кого-то?
— Не знаю… Нет. Никого не было. Я поучаствовала в брачных играх Катрины, теперь у меня болит голова.
— Конечно же, Катрина! Всё для лучшей подружки! На себя времени не хватило? Зря тебя только посылали, — надула губки Нимфадель. — Я-то надеялась, что моя жертва не была напрасной. Я, может, тоже мечтала съездить на тайный бал, развлечься, но папа сказал, что место только для одной, и я — что? Благородно уступила. Вероничке нужнее, она младшая, у нее меньше шансов… А ты вот как разбрасываешься своими шансами!
— Аделька, не придумывай, я ездила на бал за счет Валлоризов, папа на это гроша не потратил. Мог и тебя отправить, просто ты у нас девица на выданье, за твою репутацию нужно дрожать, а мне терять почти нечего, — зевая, с риском вывихнуть челюсть, бормотала Вероника. — Который час?
— Одиннадцать. Успеешь на второй завтрак, если поторопишься. Вставай, разочарование лохматое. У мамы тоже будут к тебе вопросы…
— Ооох, — Вероника поднялась, села в постели, обхватив голову руками, но услышав последние слова сестры, снова рухнула на подушку.
— Вставай, хуже будет, — предупредила Нимфадель. — Постарайся за завтраком выглядеть прилично, а не как та, что неизвестно где шлялась всю ночь.
— Эй, что за наезды, сестрица? Я вернулась ещё до полуночи!
— Не знаю, я спала. Но выглядишь, как та, что шлялась. И если это всё безрезультатно, то берегись. Допрос будет с пристрастием.
— Спасибо, Аделька, я встаю… Сейчас… уже почти встала…
— До гонга у тебя четверть часа, пошевелись, иначе не успеешь умыться и одеться. Ты знаешь, как мама любит, когда мы выползаем к завтраку в халатах. Но к позднему завтраку… Не завидую тебе, сестрица. Вчера завидовала, а сегодня с утра — нет, — Нимфадель не шутила, всего лишь честно озвучивала свои чувства.
Вероника героически собрала себя в кучку, вытряхнула из постели, и даже успела принять приличный домашний вид, когда внизу, в столовой прогудел медный обеденный гонг. Только сейчас он подал не три сигнала, как на обед, а лишь один — второй завтрак.
«Ради меня, специально, собрались, чтобы устроить допрос», — подумала Вероника. И не ошиблась. Родители сидели с видом строгих судей, только легкомысленная Аделька изнывала от любопытства и вертелась на стуле, не в силах делать строгое лицо.
Хоть Нимфадель была на три года старше Вероники, вся фамильная «правильность», сдержанность и серьезность достались младшей. Наверное, за отсутствие этих качеств, тяжелых, просто-таки неподъемных для общения, как антикварный стол и секретер в папином кабинете, Адельку обожали родители, вся дальняя родня и все друзья семьи. Никто не сомневался, что у хорошенькой и глупенькой дочери проблем в жизни будет намного меньше, а успехов гораздо больше, чем у отличницы и скромницы Вероники.
Откровенно говоря, сама Вероника думала точно так же. Но всё равно не хотела бы поменяться ролями с Нимфаделью.
— Что ты вчера натворила? — хмуро спросил отец, едва Вероника села за стол. Она даже не успела откусить гренку с сыром. В ответ на невинный взгляд голубых глаз, брови отца сошлись ещё строже: — Ты явилась домой слишком рано! Поскольку ты понимала ответственную миссию и все надежды, которые мы на тебя возлагали, отправив на этот бал, то я не допускаю мысли, что тебе просто стало скучно и ты уехала пораньше. Ты не справилась! Либо тебя кто-то преследовал и ты малодушно сбежала, либо тебя выгнали! А!.. Вижу по твоему лицу, что моя версия верна! Моя дочь! — магистр Шантильи стукнул кулаком по столу, так что все вилки и ножи подпрыгнули. — Глупо нарушила простые правила! А ведь тебя считают умной! Говори, что там получилось? Мы с матерью места себе не находим, а она спит до полудня! Какая непростительная беспечность и безответственность, Вероника! Уж от тебя не ожидали!
