Бармен отеля «Ритц» - страница 19

2 августа 1940 г.

– Вы издеваетесь, Мейер!

– Нет, сударыня…

Мари-Луиза Ритц вцепилась в свой письменный стол, она вне себя.

В кабинет, куда вошел Франк, следом является срочно вызванный Ганс Элмигер. Зюсс уже здесь.

– Я приказываю вам вернуть в бар артистов! И выставить на тротуар всех проституток, которых вы напустили в «Ритц»!

Франк уверен, Старуха его ненавидит.

В момент отъезда она походила на потрепанную сову, теперь перед ним ядовитая рептилия. Она немного похудела.

Похоже, война прямо омолаживает людей!

– Вы не представляете, с какими мучениями я добиралась сюда из Люцерна. У меня болит бедро. Целых два дня ушло на дорогу! И еще вчера два часа с лишним переправлялись через эту чертову демаркационную линию: немцы обыскали машину сверху донизу. Позор, что эта страна готова терпеть такие унижения!

Редкий случай, когда Франк с ней согласен.

– Молчите, нечего ответить? – плюется словами Вдова. – Вы всегда были бездарем, Мейер! И к тому же вы трус! Это всем известно! Господин Зюсс, повторите для господина Элмигера то, что вы мне только что сообщили.

Виконт церемонно поджимает губы, но подчиняется:

– Вчера вечером я услышал раздававшиеся из бара громкие выкрики, из любопытства заглянул туда… и обнаружил за роялем совершенно расхристанного капитана вермахта с девицей на коленях.

Кто бы мог подумать, что денди с безупречными манерами – стукач?

Зюсс не решился уточнить, что рука этой молодой женщины шарила у офицера в штанах. Вот оно, дружеское рукопожатие, привет из Парижа: добро пожаловать в оккупированную Францию. Но дальше Виконт описывает кучку совершенно распоясавшихся и пьяных немецких офицеров, которые проводят время в компании проституток и поочередно уединяются с ними в туалете. Видимо, Зюсс застал там одну из них на коленях перед немецкой ширинкой. Ганс Элмигер слушает своего заместителя в изумлении. У Мари-Луизы глаза горят яростью и злорадством: она рада, что каждое сказанное слово добивает бармена.

Даже щеки покраснели от возбуждения.

– Какая мерзость, Мейер. В приличном отеле, в принадлежащем мне заведении вы устроили притон! Надо немедленно положить этому конец.

Франк кивает в знак согласия, но ни на секунду не верит в то, что это возможно. Какой немец откажется от роскошной парижской кокотки с ее лакированными шпильками, шелковыми чулками, ароматом шикарных духов… и минетом за доступную цену. Фрицы держатся в основном прилично, но прежде всего – они ведут себя здесь как хозяева. Взяли Францию – что ж теперь не погусарить!

– Послушайте, Мейер, – Старуха смягчает тон. – Я не хочу вас выгонять. Будем откровенны: ваше мастерство высоко ценится немецкими гостями и всем Парижем. Было бы глупостью с моей стороны лишиться того, что они называют вашим «искусством коктейлей»!

Тишина. Мари-Луиза сверлит его глазами-пуговицами. Франк никогда раньше не заходил в кабинет Сезара Ритца. Обстановка строгая, аскетичная, под стать бывшему владельцу. Старинная мебель сверкает, висящий на стене портрет великого отельера тонет в густом запахе пчелиного воска.

– Я предлагаю вам сделку, Франк. Министр Геббельс сообщил мне и господину Элмигеру, через полковника Шпайделя, что он желает как можно скорее возобновить в отеле «Ритц» светскую жизнь. Он находит нынешний Париж скучным и требует изменить ситуацию. Два лозунга: активность и веселье. Он хочет, чтобы на Вандомскую площадь вернулись отборные представители парижской артистической среды. С вашей помощью мы хотим вернуть прежних завсегдатаев… Саша Гитри, Серж Лифарь, Жан Кокто… Они оказывают вам особое расположение, я ведь не ошибаюсь?