– Ты тоже видел? – потупился я. – Но как? Ты же не выходишь отсюда.
– Есть у меня маленькое окошко, – хитро прищурился Думитур. – Мне через него видно все, что происходит в Крактан.
– Окошко? – не понял я. – Какое еще окошко? Мы же в подземелье. Не хочу обидеть тебя, уважаемый, но, похоже, ты и впрямь выжил из ума.
Дед снова приглушенно рассмеялся.
– Возможно-возможно. Но мне привычнее думать, что все по-прежнему, – протянул он. – Просто у призраков свои секреты и привилегии. Но это самое меньшее, что должно сейчас волновать твои мысли, броктар. Рано убирать мечи в ножны. Я не заметил, что сегодняшний день доставил вам массу «удовольствия». А дальше будет только хуже. Не знаю, чем вы умудрились так насолить Люто, но он вознамерился истребить вас во что бы то ни стало. Иначе не выпустил бы Схи-шад в первом же поединке. А у него ведь еще много тузов в рукавах. Уж можешь мне верить, малыш. Что он там пообещал вам, – просипел Думитур после молчаливой паузы, – что каждый имеет право заслужить честь и помилование?
– Именно так, – раздался за спиной неожиданный голос Давинти.
Эльф сидел, прислонившись к стене, в шаге от меня.
– И если позволите… Если требуется мое мнение на сей весьма противоречивый счет, то я полагаю исключительно следующее, – остроухий набрал в грудь воздуха для произнесения очередной замысловатой речи – не рассчитал, закашлялся и, с трудом проглотив комок внезапного спазма, сипло проговорил: – Наглая ложь из уст отпетого наглеца, бандита и законченного негодяя. Ложь в каждом звуке.
– А тебе-то почем знать? – прищурился Думитур.
– Я, видите ли, и сам приврать люблю, – возвышенно ответил эльф. – Я ведь поэт, величайший созидатель рифм и слова, – он нарочито устало вздохнул. – В этом ремесле без богатой выдумки далеко не уедешь. Ложь – мой хлеб, – выговорил и тут же смутился Дави. – Прошу, не поймите меня неверно, друзья. Но ложь я могу различить хоть будучи глухим на оба уха. Люто не отпустит нас, – грустно подытожил он.
– Хе-хе-хе, – проскрипел старик. – На оба уха, – повторил он приглянувшуюся фразу. – Забавно. А ушастый и впрямь дело говорит, – калека понизил голос, – вам отсюда не уйти.
– Это мы еще поглядим, – хмуро запротестовал я. – Ты нам лучше объясни вот что, – сам не понимая почему, я придвинулся ближе к собеседнику и перешел на заговорщический шепот, – ты говорил, что видел схватку на ристалище. А раз ты все видел, то наверняка заметил кое-что странное.
– Что именно? – улыбнулся Думитур. – Конечно, не считая того, что вам троим удалось покинуть арену невредимыми, – он захихикал.
– Когда мы покончили с глашатаем хаоса, – вполголоса продолжил я, – его останки окутало, будто дымкой. Звучала, не весть откуда взявшаяся, мелодия, а раны монстра принялись затягиваться прямо на глазах. Я мог бы решить, что мне почудилось, но мы все видели это.
Дави закивал головой, подтверждая сказанное.
– Да-да… Конечно… Сломанный меч, – знающе подхватил наш собеседник. – Должно быть поразительно наблюдать подобное впервые? Разумеется, так, – не дождавшись ответа, сухо хмыкнул он. – Меня-то то колдовство до сих пор не перестает удивлять.
Старец заерзал и сменил положение. Ссутулившись и опершись лопатками о толстые прутья камеры, одряхлевший воитель отвернул взгляд к центру тюрьмы и гулко вздохнул.
– То, что вы видели, – продолжил он, – ничто иное, как плод многогранного таланта Генэди.
