Животное, похоже, пресытилось недавним сражением с канри и вовсе не торопилось нападать, вольготно прохаживаясь вдоль восточной стены. Натянутая раскаленной струной готовность к еще более сложному поединку мгновенно сменилась волной облегчения. Практикуемая годами тактика по отлову диких клыкарей еще ни разу не подводила наш отряд. И факт этот изрядно придавал уверенности, а также преимущество легко перестроиться на знакомый лад.
Тамиор взглянул на невозмутимо сытого зверя и, не удержавшись, весело хохотнул. Затем развернулся и демонстративно, прогулочным шагом, направился к свалке старого оружия. Рыцарь выудил из груды металла отброшенный прежде покоробленный башенный щит, картинно подбросил мне пару мечей, после чего принял единственное оставшееся целым копье. Занял боевую позицию и начал свое излюбленное шумопредставление, вынуждая клыкаря к атаке.
Бой не занял много времени. Древко старой пики все же не выдержало и надломилось при попытке опрокинуть тяжелое животное. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы клыкарь потерял равновесие и сам завалился набок. После чего с ним было моментально покончено.
Арену мы покидали под победный грохот барабанов, упоенный рев толпы и ядовитые проклятья, плюющегося желчью Люто. Смотровые башни проводили победителей наконечниками стрел до деревянных ворот. А недолгое путешествие по запутанным коридорам, под присмотром все тех же конвоиров, привело нас обратно в каменный мешок сырых тюремных стен.
***
– Ну вы и задали перца этой каракатице! – похвалил нас один из надсмотрщиков, проворачивая ключ в замке камеры. – Эка вы его. Прямо в куски! – басовито и восторженно гикнул он.
– Да молчал бы уже, – язвительно осек своего товарища бандит поменьше. – Креган, я всегда говорил, что ты туп, как сосновый гвоздь.
– Ну а чего не так-то? – возмутился первый.
– Дурень, – буркнул второй. – Каракатица – это морской моллюск. А наш Схи-шад скорее насекомое, только огромное.
– Вы бы, братцы, заткнулись, молча сделали свою работу да проваливали отсюда, – брезгливо выругался Тамиор, растянувшись прямо на холодном полу темницы. – А то отдыхать мешаете.
– Ну, – возмутился первый, – вот так всегда с этими разумными. Ты к ним со всей душой, а они тебе в ответ – «Проваливай», – обиженным басом пожалился он. – Ну да ладно. На сегодня боев больше не будет. Есть время покемарить. И у нас тоже, – стражник довольно хмыкнул. – Когда солнце сядет, принесут пофлебку.
– Восхитительно! Просто невероятное гостеприимство, – прорезался из глубины камеры голос Давинти. – В этих бесконечно уютных апартаментах еще и ужин подают?
– Подают, – мягко отозвался здоровяк и погладил себя по толстому брюху. – В Крактан заботятся о теф, кто красиво проливает кровь на арене. Во всяком случае, пока они дышат. Фа-фа-фа! – головорез гулко рассмеялся, нацепил на пояс связку ключей, и надсмотрщики удалились.
Большая часть плененных канри, те, кто еще сохранял твердость духа, все разом прилипли к прутьям своих клеток, завидев наше возвращение. Моряки заметно приободрились, снова почувствовав запах надежды. В прояснившихся взорах, что с нескрываемым удивлением таращились на вываленных в пыли, разукрашенных множеством царапин и синяков, но вернувшихся целыми и невредимыми воинов, читалось искреннее уважение. Теперь же по тюрьме разносилось тихое эхо разноголосого шепота, полнящегося новыми умопомрачительными планами о скором побеге.
