Байки книготорговца - страница 3

Так что я могу пафосно обосновать свое внутреннее право портить книжки, но на работе пока помалкиваю, чтобы особо рьяные блюстители святости книг меня не записали в Геростраты.

Но что там, однако, с бумагой?

А вот что.

Когда я наконец-то со второго раза устроилась в «Буквоед», там было внутреннее обучение. И на лекции с самым скучным на свете названием «Тренинг по продажам» нас ждало настоящее сокровище. Оно явилось нам в виде потрепанного мужичка в разбитых кедах, который начал с фразы, четко поделившей мою жизнь на до и после. Фраза была такая: «Вы, наверное, думаете, что книги стоят слишком дорого и человек обеднеет, если купит их слишком много. Но книги – это роскошь. Любой, кто зашел в книжный магазин, богаче вас. Если он пришел сюда, он уже готов потратить немного денег просто так – не на еду и не на одежду. Значит, они у него лишние».

Как же мне в этот момент хотелось вскочить и заорать что-нибудь вроде «Дядя, ты неправ!», но я решила подумать две минуты над его словами и нашла внутри себя вот что: каждый раз, когда мне действительно нужна была книга, я находила способ ее добыть бесплатно. Так что платить имело смысл действительно скорее за радость обладания, чем за информацию. И это я, ребенок из деревни, явно страдающий от отсутствия навыков пользования поисковиками.

Позже я поняла, что мужичок в кедах действительно был не вполне прав, и поспорить с ним в принципе было можно, но не очень-то и нужно. Главное, что дали мне его слова, – установку: сейчас бумажная книга – это роскошь. А значит, мало представить продукт, нужно дать к нему историю, пообещать эмоции. И еще: объективные критерии качества книги, конечно, существуют, но привязываться к ним глупо. Тем более что представления о качественном дизайне и материалах у всех настолько разные, что аж оторопь берет.

В незапамятные времена, году в девятнадцатом, был случай. Зашла дама в эдакой взрослой шубе и спрашивает:

– Где у вас книги, которые сейчас читают все подростки? Только чтобы они были не переводные.

– Ну вот, например, наша книга месяца – «Часодеи». Суперпопулярная серия. Как раз первый том со скидкой. Это приключенческое фэнтези.

– Вы меня обманываете!

– Какой мне смысл?

– Если бы книга была популярная, она не была бы напечатана на такой… – тут она взяла книгу за угол, как грязную тряпку или дохлую крысу, так, что та повисла в воздухе, раскрывшись, и тут же с отвращением отбросила обратно на выкладку, – …туалетной бумаге.

Когда я сильно злюсь, у меня делаются жизнерадостные интонации токсично-позитивного диснеевского персонажа. Тогда я так разозлилась, что моя улыбка начала материализовывать из воздуха шарики, конфетти и фейерверки.

– Давайте я вам расскажу про разницу между туалетной бумагой и газетной! – И голос у меня такой делается тоже рекламный. – Вы, наверное, нечасто пользуетесь туалетной бумагой. Дело в том, что на ней очень сложно печатать именно книги! Туалетная бумага с «приколами» – технически совершенно другая история, тогда как газетная (кстати, ее можно использовать вместо туалетной, если так, знаете, смять и потереть), тоже довольно дешевая, и уж на ней…

Тут дама поняла, что над ней издеваются, и ускакала, едва не лопаясь от гнева. А я призадумалась и продолжила наблюдение.

Ладно ненависть к газетке, под которой люди, пишущие отзывы на маркетплейсах, разумеют все виды сероватой бумаги. Интереснее всего с кремовой. То ли у меня в маленьком книжном сбились настройки, то ли явная ненависть к ней действительно постепенно уходит – но раньше дорогущую бумагу lux cream, у которой был приятный и полезный глазу теплый оттенок, легко было вычислить по отзывам вроде «хорошая книга, но бумага какая-то желтая, невысокого качества». Откуда это? Сказывается советская привычка к бумаге всего лишь трех видов – газетной, беленькой и мелованной? Хотя мелованная вроде бы сдает позиции и все меньше людей считают ее истинным признаком роскоши. У меня недостаточно данных, хоть иди учись сразу на типографа и на антрополога.