Beata Beatrix - страница 12

– Я не пойду пешком, – мягко возразила Элизабет, – отец, я хочу заказать кэб до Пикадилли.

– Неслыханная роскошь! – всплеснул руками Генри, – Лиззи, пойдём вместе пешком, не стоит тратить деньги зря.

– Пусть делает, что хочет, – вдруг отозвался Чарльз, – в конце концов, благодаря её художнику наши дела пошли в гору.

Элизабет откинулась на мягкие подушки. Колёса кэба стучали по каменной мостовой. Девушка закрыла глаза, пытаясь справиться с возникшим вдруг приступом волнения. Дыхание перехватывало от страха, которому она не могла дать объяснение.

– Спокойно, спокойно, – тихо шептала Элизабет самой себе, слыша, как учащённо бьётся сердце, – всё будет хорошо.

Палладианская резиденция поразила Элизабет своей неброской, но внушительной красотой. Берлингтон-хаус, в стенах которого некогда устраивались пышные приёмы, ещё несколько лет назад рисковал превратиться в груду камней. Однако Королевская Академия художеств арендовала здание почти на тысячу лет вперёд – и тем самым, подарила потомкам прекрасный памятник архитектуры, сочетание роскоши интерьеров барокко и сдержанности классического стиля.

Элизабет почти ничего не знала об архитектурных стилях, но врождённое чувство прекрасного заставило её останавливаться в восхищении при виде монументальной колоннады главного фасада, роскошно расписанных потолков, витой лестницы главного входа. Возможно, девушка смотрелась странно среди толпы народа, чувствовавших себя в интерьерах Берлингтон-Хауса вполне вольготно. Однако, как бы ни красиво было само здание Академии, Элизабет не терпелось познакомиться с работами художников.

Выставка прерафаэлитов занимала два зала. Их течение было относительно новым, поэтому на лицах посетителей отнюдь не читался бурный восторг. Буржуа несколько растерянно переглядывались друг с другом, будто бы спрашивая, какую позицию им занять в отношении этих странных картин, будто вышедших из иллюзорного мира снов. Сквозь толпу то и дело сновали репортёры – на следующий день в газетах выйдут статьи, посвящённые новой выставке, и тогда уже точно будет понятно, какое место занимают прерафаэлиты в мире искусства.

Элизабет бродила среди толпы, слушая обрывки их разговора. Растерянность уступила место любопытству. Пусть она и чувствовала себя как горничная на пиру у господ, но постоянно напоминала, что является приглашённой, гостьей, а значит, находится наравне со всеми.

Увлечённая выставкой, Элизабет совсем забыла о Деверелле и наткнулась на него совершенно неожиданно. Художник стоял возле своей картины – как раз той самой, «Двенадцатой ночи». Он что-то оживленно обсуждал с компанией молодых людей. Они явно были друзьями и, по какому-то общим чертам, девушка поняла, что перед ней остальные прерафаэлиты, те, имена которых с огромным восторгом перечисляла миссис Деверелл. Среди мужчин находилось и несколько дам, весьма привлекательной наружности.

Элизабет хотела было затеряться в толпе, но подумала, что будет выглядеть глупо. Одна из девушек – улыбчивая худенькая брюнетка привлекла её внимание. Заметив, как та держится и говорит, Элизабет постаралась повторить на своём лице её приветливую улыбку и ещё сильнее распрямила плечи. Стараясь не выходить из образа, она пошла прямо навстречу Девереллу. Один из молодых людей, взглянув на девушку, что-то шепнул Девереллу. Тот обернулся.

– О, вот и она! – улыбнулся художник, – я побоялся, что вы не придёте. Друзья, – обратился он к остальным, – позвольте представить мою помощницу, мисс Элизабет Сиддал.