Читать онлайн Екатерина Михайлова - Beata Beatrix

– Дорогая, ты думаешь, что быть хорошей женой очень просто? Девушки твоего возраста верят в могущество своего миловидного личика, женственную фигуру, грациозную походку. Однако, эти дары юности поверхностны и недолговечны. Не спорю, их вполне достаточно для того, чтобы привлечь внимание мужчин, и среди них одного, который вытеснит у тебя из головы мысли обо всех остальных.

Если ты останешься добродетельной и не поддашься на мольбы своего возлюбленного, он либо потеряет интерес и увлечётся более сговорчивой девицей, либо… захочет жениться, чтобы обладать тобой уже беспрепятственно.

И именно здесь, моя дорогая, начинается самая тяжёлая женская работа. Как много моих подруг представляли себе сказку, а выйдя замуж, быстро разочаровывались в том, что их окружает. Действительность не похожа на грёзы, совсем нет! Это ежедневный тяжёлый труд, беременность и роды, причуды мужа, волнения о детях… Воистину, Господь дал дочерям Евы тяжкую ношу! Выдержать её позволяет лишь спокойствие, готовность прощать и безграничное терпение. Только обладая этими качествами, можно стать хорошей, и в чём-то даже счастливой женой и матерью. Большего не дала нам природа и мечтать об ином уделе бессмысленно и грешно.

Произнеся эту назидательную тираду, посетительница шляпного магазина замолчала и взглянула на свою собеседницу. Та не ответила ни слова. Это было неудивительно.  Две молодые девушки приходились друг другу сёстрами, и подобный разговор происходил у них далеко не впервые. Старшая, Лидия Уиллер, урождённая Сиддал, любила разглагольствовать о смирении, несмотря на то, что сама этим качеством никогда не обладала. Выйдя замуж несколько лет назад за тихого и любящего её сверх всякой меры молодого Уиллера, Лидия чувствовала себя в браке вполне комфортно и искренне жалела свою младшую сестру Элизабет, вынужденную зарабатывать себе на жизнь трудом модистки.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, – повторила Лидия свои слова, оглядывая скромное убранство шляпной лавки.

Элизабет только кивнула, с нетерпением ожидая ухода сестры. Она очень любила Лидию, но не могла находиться в ее обществе слишком долго.

Заметив, что её речь не произвела должного эффекта, Лидия вскоре покинула магазин.

Элизабет вернулась к работе, лишь только за старшей сестрой закрылась дверь. Она не сильно вслушивалась в слова Лидии, пока та говорила, но теперь звучание её голоса, казалось, по-прежнему, доносилось со всех сторон, отражаясь от стекла витрин, запутываясь и медленно затихая в лентах бесчисленных шляп на деревянных полках.

Тихий, утренний свет не мог рассеять полумрак, царивший в небольшом магазине на Ковент-Гарден. Конечно, ему было далеко до дорогих салонов, где из обычного головного убора сооружались настоящие произведения искусства: ленты из атласа, газа и тюля, гирлянды тканевых листьев в тон шляпке, шёлковые цветы, столь искусно созданные, что могли красотой сравниться с настоящими… Аристократки Лондона второй половины XIX-го века, блистали нарядами, и немалая роль в них отводилась головному убору.

Маленькая лавка, где трудилась Элизабет, не могла предложить своим посетителем такое разнообразие: небольшой букетик, скромная вуаль или лента – вот и всё, что могли получить за небольшую сумму женщины рабочего класса.  Впрочем, Элизабет любила своих непритязательных посетительниц, а они воздавали должное мастерству девушки.  Искусство модистки было отлично знакомо Элизабет, ведь с самого детства она помогала матери шить и чинить одежду для всех своих многочисленных домочадцев.  С шестнадцати лет девушка трудилась целыми днями в шляпном магазине миссис Бриджес. Пожилая хозяйка любила говорить о том, что через пару лет отойдёт от дел и отдаст лавку полностью под управление Элизабет, однако та никогда не воспринимала слова миссис Бриджес всерьез. Девушка редко думала о будущем, поэтому перспектива стать хозяйкой шляпного магазина не радовала и не огорчала её.

Утром посетителей всегда было мало, поэтому Элизабет наслаждалась свободным временем. Закончив отделку шляп, она достала небольшой томик, который прятала от хозяйки в коробке для рукоделия. Это был Тенниссон, поэма «Леди из Шалот», которую молодая девушка перечитывала не в первый раз.

«Пред нею ткань горит, сквозя,

 Она прядёт, рукой скользя,

 Остановиться ей нельзя,

 Чтоб глянуть вниз на Камелот.

 Проклятье ждёт её тогда,

 Грозит безвестная беда,

 И вот она прядёт всегда,

 Волшебница Шалот».

Как и всегда, образы поэмы унесли мысли Элизабет далеко в мир грез. Девушка проводила за книгами всё свободное время и поэзию всегда предпочитала прозе. Последняя, несмотря на мастерство писателей, была слишком приближена к жизни. Но напевность стихов, их неземные образы пробуждали в Элизабет пронзительное чувство сопричастности – не социального товарищества, какое чувствовала она, скажем, с разносчиком сладостей или кухаркой из близлежащей закусочной, а родство на духовном, высшем уровне. Волшебница Шалот, обречённая год за годом ткать в своей башне, поняла бы Элизабет гораздо лучше, нежели родная сестра. Ведь и она проводила однообразные, бесконечно долгие дни в магазине, где лишь мечты и иногда книги спасали от одиночества и тоски.  Элизабет читала страницу за страницей, и тёмные стены, картонки со шляпами, неубранная в стол тесьма, биение настенных часов, да и само время не имело больше никакого значения.

Эта идиллия длилась не более получаса. Как и всегда, дверной колокольчик оповестил о вторжении в тихий мир девушки.  Элизабет привычным движением спрятала книгу и встала, приветливо улыбнувшись:

– Здравствуйте, сударыня, чем могу вам помочь?

Пожилая дама, презрительно пробормотала что-то себе под нос. Но открытая улыбка Элизабет, её неподдельная готовность помочь, сквозившая в каждом жесте, примирила покупательницу. К лучшему или нет, сказать трудно – потому что она тут же набросилась на свою жертву потоком слов и пожеланий к будущей шляпке, которая должна обязательно быть по последней моде, качественной, и конечно же, совсем недорогой – вы смеётесь, мисс, называть такую цену? Элизабет приносила ей шляпку за шляпкой, мягко советовала, парировала слишком уж категоричные требования.  Между тем, другие посетители, появившиеся следом за пожилой дамой, так же нуждались в её внимании. Привычная суматоха вытеснила из головы девушки всю тоску о несбыточном. За целый день Элизабет больше не притронулась к книге.

Последний посетитель появился на исходе дня, когда Элизабет уже собиралась закрывать магазин. Оставалось надеяться, что он задержится совсем ненадолго. Молодая модистка порядком проголодалась и предвкушала ужин, для которого её мать приготовила рыбу и пюре с капустой.

Вошедший мужчина (редкий гость в женском царстве шляпок и вуалей) был тучен и достаточно представителен, но только на первый взгляд. Стоит вглядеться получше – и его полудетское лицо торчащими из-под волос оттопыренными ушами свидетельствовало о том, что возраст гостя едва-едва приблизился к двадцатилетней отметке.

Он неторопливо прошёлся по лавке, окинул взглядом многочисленные ряды котелков и коротких цилиндров, а потом повернулся к Элизабет. Та не отвела взгляд, ласково улыбнулась, отчего молодой человек неожиданно смешался, покраснел и торопливо отвернулся.  Внимательное изучение шляп, по-видимому, ничего ему не дало, и мужчина снова подошёл к Элизабет, неловко протянув помятый свёрток. Элизабет машинально развернула его и обнаружила изрядно потрепанную шляпу.

– Вот что бывает, когда переходишь Оксфорд-Роуд в дождливую погоду, – произнёс посетитель, – с ней можно что-нибудь сделать?

– Лучше и дешевле будет приобрести новую, – отозвалась Элизабет, – не волнуйтесь,  я поищу вам похожую.

Он кивнул. Девушка подошла к полкам. Её руки проворно засверкали среди шляпных картонок. Наконец, нужный экземпляр был найден.

– Вот, посмотрите, аккуратный и элегантный котелок, в точности, как у вас, – улыбнулась Элизабет.

Мужчина рассеянно кивнул. Всё это время он внимательно смотрел на девушку, порой резко отводя взгляд, будто что-то обдумывая.

– Я его беру.

Пока покупатель доставал деньги, Элизабет обратила внимание на его руки. Пальцы мужчины были с узловатыми шишками, неожиданно грубыми для столь рыхлого телосложения. Синие, зелёные, красные пятна краски плотно въелись в кожу, по-видимому, навсегда обосновавшись на руках незнакомца. Такие же пальцы были у красильщика Моуза, приятеля отца Элизабет. Мужчина заметил её внимание к рукам и смущённо улыбнулся.

– Я – художник, – сказал он, – Уолтер Деверелл и горделиво продолжил, – преподаватель школы рисунка и студент школы искусств при Королевской Академии.

– Нечасто в нашей скромной лавке появляются столь именитые гости! – ответила Элизабет. Она произнесла эти слова вполне искренне, но почему-то они прозвучали насмешливо.

Это заметил и художник. Смешавшись, он коротко кивнул и быстро покинул лавку. Элизабет тут же позабыла о посетителе. Пирожки с капустой стояли перед её мысленным взором, и девушка хотела поскорее закончить работу. Она ещё раз сверила цифры в толстой тетради, где записывались продажи, подмела пол, оправила платье и надела свою шляпку – не в пример скромнее тех, что стояли в магазине, и отправилась домой.

Элизабет даже не подозревала, что с этого дня её жизнь навсегда изменится. Так часто бывает: мы гордимся своей проницательностью, но неизбежно пропускаем тот заветный миг, когда дорога судьбы незаметно делает крутой поворот.

Вестник новой жизни явился к Элизабет на следующий день после полудня. Сухонькая старушка зашла в магазин и остановилась у одной из полок, подслеповато щурясь. Других посетителей в лавке не было, и девушка незамедлительно поспешила ей на помощь.

– Добрый день. Ищете шляпку? Я помогу вам подобрать подходящую.

Старушка взглянула на неё, ничего не отвечая. Подняв руку к глазам, она внимательно разглядывала модистку, приподнимая то одну, то другую бровь. Элизабет терпеливо ждала, помня, как не любят посетители навязчивых продавцов.

– Вы работали здесь вчера? –спросила старушка после долгого молчания, – так ведь?

– Верно, – улыбнулась девушка.

– Я – миссис Деверелл, – сказала посетительница, – вам знакома моя фамилия?

Что-то смутно отозвалось в памяти Элизабет, но слишком незначительна была вчерашняя встреча, чтобы мгновенно прийти на ум. Девушка сочла, что посетительница намекает на свою известность в каких-то кругах… Вот только в каких?

– Не могу поверить, что вы удостоили нас своим посещением, – ответила она, надеясь, что учтивый ответ успокоит старушку.

– Не мели вздор, дитя, – рассмеялась та, – никто не интересуется мной. А вот вами – очень даже.

– Прошу прощения?

– Вчера к вам заходил мой сын, Уолтер Деверелл. Он – художник.

– Верно! – Элизабет вспомнила руки в пятнах краски, – извините, вчера было слишком много посетителей, сейчас вспомнила.

– А вот он вас запомнил, – лукаво погрозила пальцем старушка, – уж очень вы ему приглянулись! Уолтер у меня талантливый, но очень стеснительный, прямо беда с ним! Как увидит симпатичную девушку, так прямо язык отнимается. Вот и решил прислать меня, чтобы я с вами поговорила.

– Прошу прощения? – в замешательстве повторила Элизабет. Она была хороша собой, и посетители не раз приглашали девушку встретиться с ними, но вот чтобы от лица кого-то являлась мать – это произошло впервые.