Beata Beatrix - страница 5

Её волновало другое: как отнесутся её родные к предложению миссис Роджерс. Зная их характер, не составляло никакого труда понять, что разговор будет сложным и долгим. Потому что людей, более далёких от всего эфемерного, представить было сложно.

Сидаллы были одними из многочисленных провинциальных семейств, которыми вот уже несколько столетий переполнен Лондон. Отец Элизабет, Чарльз, родился в Шеффилде, в семье простого рабочего. Душой и телом, он принадлежал к своему классу. Крепкий и невысокий, Чарльз имел довольно забавный вид из-за своей походки – шагал широко, выворачивая ступни и размахивая руками. На шутки в свой адрес Чарльз не обижался. Он и сам любил хорошо посмеяться, хотя до души компании этому деловитому мужчине было далеко. Он много работал, мог посоветовать что-нибудь друзьям, но сам не переносил, когда слышал чужое мнение касательно себя или своих дел. Женился очень рано, и очень гордился как красавицей – супругой, так и оравой ребятишек. Простая и бесхитростная любовь – а другая была ему неведома – переполняла сердце Чарльза каждый раз, когда он после тяжёлых трудов растягивался в кресле и, дымя трубкой, поглядывал на домочадцев.

Что же касается его жены, то её истинный характер понять было трудно. Элеонора, вместе с мужем, образовывала то странное переплетение душ, свойственное парам, живущим вместе почти четверть века и понимающим друг друга с полуслова. В молодости, невысокая, но стройная Элеонора была очень мила, правда, желающих взять её в жены было не так уж и много. Девушка была стеснительна и угрюма, чего нельзя было сказать о её старшей сестре – весёлой, горделивой красавице.  Родные так же выделяли старшую, и потому, предоставленная сама себя, Элеонора была гораздо самостоятельнее, чем принято в её возрасте. Это качество внесло немало раздоров в первые годы их с Чарльзом супружеской жизни – пока молодая женщина не научилась иногда – смиряться, чтобы в серьёзных вопросах одерживать победы. В браке Элеонора родила семерых детей, усердно воспитывая дочерей, а сыновей предоставила отцу, но в глубине души любила их гораздо сильнее. Из-за многочисленных родов она постарела очень рано: медно-рыжие волосы, которые называли «венецианским золотом» быстро поблёкли, вокруг глаз образовались морщинки, а кожа потеряла упругость, но Элеонор, казалось, не переживала об этом.

Когда Чарльз получил свою долю наследства после смерти родителей, они переехали в Лондон, где он открыл свою скобяную лавку. Как и тысячи других переселенцев, они еле-еле держались на плаву. Снова и снова подобные им – нагруженные тяжёлыми тюками, многодетные, стекались в город за лучшей жизнью, но Лондон отвергал их, ввергая в ещё большую нищету, чем та, из которой они вышли.

Большой семье Сиддаллов приходилось трудиться и день и ночь, а скобяная лавка едва прикрывала расходы. Это беспокоило Элеонору, ведь, в глубине души Золотой Телец был для неё гораздо притягательнее Бога, которому Элеонор, как усердная прихожанка, ходила к заутрене каждую субботу.

Старшие сыновья работали вместе с отцом, младшим тоже давались обязанности, но попроще. Только один – Чарли, большую часть времени проводил в постели, медленно угасая от лёгочной болезни. Дочери, как и их мать, занимались пошивом одежды: кто на дому, а кто – в лавке, как Элизабет.

В семье Сидаллов день был посвящен труду. Только к вечеру, все домочадцы собирались за нехитрым ужином. Поблагодарив Бога, они принимались за трапезу. Иногда за столом велись долгие беседы, а порой все были настолько уставшими, что ужин проходил в полном молчании. Тем не менее, вечернее время было самым любимым для семейства.