Не стал исключением и сегодняшний день.
Едва закончилась физкультура, мы потащились в наш корпус на – иронично – пары по гигиене.
Анфиса Рихардовна дернула носом раз-другой, сморщилась, открыла нараспашку окно, впуская морозную свежесть, и всю пару не отходила от него дальше, чем на метр.
Затем наступила большая перемена. Впереди оставалась только одна лекция. Настроение мое несколько улучшилось, потому что на удивление весь сегодняшний день Рыльцев ко мне не цеплялся. Еремеев же никогда не начинал лезть ко мне без товарища, поэтому я с огромной радостью вернулась к своей роли невидимки.
Но наслаждалась ею лишь до третьей пары.
Потому что когда лекция началась, и я традиционно сидела одна на предпоследнем ряду, дверь открылась.
И в аудиторию, как к себе домой, заявились Панов и его приятели.
Я замерла.
– Молодые люди, вы что-то тут забыли? – обратился к ним лектор.
– Да, хотим послушать лекцию.
– Если не ошибаюсь, вы с третьего курса.
– Так точно. Решили, так сказать, освежить знания. Начать все с нуля.
Только не это.
– Кхм, – нахмурился пожилой лектор, – а разве у вас сейчас нет своих пар?
– Не поверите, отменили. Должна была быть генетика, но там возник какой-то скандал и преподавателя уволили.
Я неверяще смотрела на Панова. Неужели человек может быть таким… таким… ужасным?
Однако последующие события показали, что еще как может.
– Ну что ж, – купился лектор, – похвальная тяга к знаниям. Берите с этих молодых людей пример! – добавил он, обращаясь к моему потоку.
Я с шумом выдохнула. Панов и его свита ухмыльнулись.
– Проходите же, молодые люди, проходите, лекция уже началась, – поторопил их мужчина.
Я склонила голову и наклонилась так низко, что мой нос почти коснулся парты. Интуиция просто вопила, что Панов явился по мою душу, и моему едва установившемуся душевному равновесию пришел конец.
Я сидела едва дыша, горячо молясь, чтобы он не обнаружил меня среди целого потока.
Но мои мольбы не были услышали.
В полной тишине звук шагов, заглохших перед моей партой, казался оглушительным. А насмешливый голос, прозвучавший после, и вовсе громоподобным:
– Двигайся, мышонок, ты тут не одна.
Я сцепила зубы. Тело отчаянно не желало слушаться, и чтобы заставить пальцы отцепиться от столешницы и сдвинуться вбок, освобождая место рядом, мне пришлось приложить просто титаническое усилие.
А потом меня осенило. Ведь он сел с краю, а значит, я могу отодвинуться на другой конец ряда. Я дернулась, собираясь осуществить свою затею.
И едва не села на его приятеля, который непонятно когда успел обойти ряд с другой стороны и устроиться слева от меня.
– Осторожно, рыжик, – осклабился он, – я-то не против, но Пан, – кивок направо, – может заревновать.
Я заторможенно перевела взгляд туда, куда он указал.
Панов уже сидел справа, перекрывая мне выход. Рядом с ним устроился второй его приятель.
Я оказалась зажата с обеих сторон.
Вновь в ловушке.
– Итак, вернемся к показателям, – голос лектора раздавался где-то далеко-далеко, будто из другого мира, к которому я больше не принадлежала, – давайте рассмотрим принципы прогнозов здоровья населения…
– Чушь полнейшая, – протянул Панов, – можно подумать, нельзя найти более подходящие темы для обсуждения.
– К примеру? – подал голос громила слева от меня.
– К примеру, – подхватил Панов, – размножение мышей.
Сердце застучало у меня где-то в горле.
– Фи, какой моветон, – поморщился громила, – нет бы вести речи о высших материях, а не об этих ваших… мышиных демографиях.
