– Я бы на твоем месте еще школы нормальные посмотрел, вроде в Белграде английская есть, – Руслан не отрывался от экрана телефона.
Клац-клац – характерный звук этих клавиш перебивал даже музыку в салоне.
В зеркале заднего вида она поймала сосредоточенный прищур таксиста. Наверное, его раздражает русская речь. «Какие мы, к чёрту, братья», – ответила мысленно тому амбалу из казино.
Вспомнила, как Руслан жаловался, что такси в Белграде не развито. Денег у людей не густо. У кого появляются, скорее свою машину покупают. Остальные автобусами ездят.
Прощаясь, Мара сказала, что лучшая английская школа – в ее районе, Дединье, и она там кого-то знает.
– Где это, Де-ди-нье? – спросила Аня дома, когда ложились спать.
– За рекой. Там посольства, особняки. Типа элитный район.
– Сходим туда завтра? Я сегодня ничего так и не увидела, кроме «Югославии».
Хотела рассказать про абсурд с обменом денег в казино. Пожаловаться. Но по лицу Руслана прочла: что-то не так.
– Мне с утра поработать надо, – Руслан замялся. – А вечером – да, вполне. Я и сам еще не гулял толком.
Автобус в «Икею», поновее прочих, свежелакированный, но снаружи такой же красный, как все. Разве что бегущая строка над лобовым стеклом вместо района-маршрута (часто непонятного, Ане приходится сверяться со специальным приложением) сообщала коротко и ясно «IKEA». И кочки проходил плавно: подвеска получше.
Дорога вела из Нового Белграда в район Вра́чар. Ане казалось, что в торговый центр едет только она, остальные заскочили на попутку. Одышливый дед с засаленной матерчатой сумкой потеснил Аню, потом и вовсе прижал к окну, развернув свою газету, огромную, как скатерть. Цветные фотографии, сенсации, политика. По большей части лица артистов были Ане незнакомы. Дед, обнаружив на развороте певицу в щедром декольте, закряхтел особенно злобно.
На мосту над трассой мелькнуло «КОСОВО JЕ СРБИJА», написанное красным, размашисто, с подтеками.
В сумке у Ани завибрировал телефон. Звонила мать, которой она за пару недель в Белграде так и не набрала. Полились серпуховские дела: цены на рынке, в поликлинике бардак, давление шарашит, и погода такая, что на кладбище к бабке – еле добралась.
– …теть Наташа, ты в курсе, замуж выскочила за этого своего серба – и вместе укатили, тоже в Белград, не встречала ее там? В этом году все как с ума посходили, – связь на полминуты прервалась; скорее всего, мама успела добавить что-то еще про теть Наташу, потому что дальше заговорила уж вовсе взвинченно: – …стерва старая, лучше бы с внуком сидела! Или Каринка там уже?
Мама любит собрать вокруг себя людей, и чтобы все ее слушали. Аня заверила, что нет, Карина в Москве, работает. Вотсап мама освоила, но считает его таким же телефоном, камерой не пользуется. Потому у Ани – свобода мимики. Она скривилась, гадая, что́ на самом деле мать хочет от нее услышать. Дед повозился на сидении, сложил, наконец, газету вдвое, и Ане открылся вид на реку.
– Тут красивые мосты, – брякнула она.
Сама не зная, чего это ее понесло, рассказала матери, как стояла на Бранковом мосту: шестиполосное движение, под ногами всё ходуном ходит от транспорта. Зато видны и река, и древняя крепость Калемегдан, и даже собор Святого Саввы. Самый большой на Балканах.
– Красивый? – мама явно придерживала свой главный вопрос.
Аня вспомнила, как приземистые блекло-зеленые купола теснили дома-коробки: казалось, что это и не храм вовсе, а так – ребенок сунул в гору кубиков диковинную игрушку. Зачем-то ответила:
