В одиночестве на кухне, Кате посидеть не удалось. Буквально через пять минут, туда, держась за стены, вползла ненавистная Верка. Раздатчица с грохотом, и откровенной неприязнью, бросила перед ней тарелку с кашей и стакан остывшего чая. Верка, конечно, заметила, что у Кати, как и полагается, на манке растекалось сливочное масло, а от стакана чая, шел небольшой пар. Но она ничего не сказала. Маленькими худыми исцарапанными руками, с грязными ногтями, она по зверушечьи, схватила кусок хлеба и в считанные секунды, расправилась с завтраком.
– Мне бы добавки, – Не своим, голосом, попросила женщина. На этот раз интонация у нее изменилась. Жалко и немощно выглядела она сейчас. Раздатчица Алена, массивная, похожая на глыбу камня, покосилась на Катю. – Держи! Только здесь, наверно и отъедаешься! Вот чувырла! – Повернувшись в кухню, сказала она, невидимому собеседнику.
Катя, отвернувшись к окну, старалась быстрее расправиться со своей порцией. Но, запущенный вид Верки, отбивал аппетит. И, всячески, принуждая себя, думать о другом, Катя, поглощала вкусную манку. Вздыхая и шаркая старыми грязными тапками, Верка удалилась.
– Не переживайте, – Внезапно в окне раздачи, появилось круглое красное лицо Алены. – До вечера отлежится, максимум до утра и свалит. Всегда так. А если, что, сходите Семену Анатольевичу, он может, что придумает. Лучше к другим подселит вас, пусть эта забулдыга, одна в палате валяется. Думаете, нам от нее легче? Ведь она хоть и не заразная какая, кровь то берут на анализы, а тут, на кухне, у нас, до смешного, отдельная посуда для таких, как она. Распоряжение начальства. Да если бы и не они, сами бы сделали. Все вон в хлорке замочено.
–Спасибо. – Катя, не была настроена на разговоры. И, чувствуя, что Алена обиделась, она объяснила, – Пойду, прилягу. Слабость.
– Идите, идите, конечно, – В окне появилась невидимая доселе повариха. – Алена, всех заговорит.
– Спасибо еще раз за вкусный завтрак. Меня так только дома баловали.
Повариха, с достоинством приняла похвалу, – А как же. Мы как дома и варим. У нас с этим строго. А на Верку, не обращайте внимания. Нормальная была баба, да вот беда подкосила. Спилась. А раньше к ней, почитай полпоселка бегали за рассадой. Все в руках горело. А видишь, не справилась она с горем своим. Запила. Держат на работе, покрывают. Жалко. А она, видно, все мозги пропила, нисколько совести не осталось. Да, как говорится, чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу. Несчастная женщина, если разобраться.
Катя остановилась. И, прислонившись боком к стене, рядом с окном раздачи пищи, нерешительно спросила,
– А что с ней произошло?
– Да, было дело. Это уж лет семь прошло. Как раз в то время, когда… – Алена замолчала. – Вы же новенькая у нас в поселке. Поэтому пусть другие вам расскажут подробно. А если вкратце, муж у нее погиб. Хороший мужик был. Смерть нелепая. А она беременная была. И сразу выкидыш случился. Двойняшек потеряла, и мужа. И больше, врачи сказали ей сразу, детей не будет. Вот и пошла баба во все тяжкие. Потом бича местного нашла. Молодой, а потерянный для общества. А все остальное не мне рассказывать.
Катя увидела, что Алена на кого озирается. И поняла, что это повариха делает невидимые Кате тайные знаки раздатчице, чтобы она болтала лишнего. Да что здесь происходит?!
