Катя вздохнула перед закрытой дверью кабинета ординаторской. Не знала, как попросить, вечно уставшего пожилого доктора, о переводе в другую палату. Больница небольшая, и кое – где, Катя обратила внимание, лежали по пять, а то и семь человек. Хотя комнаты, явно не были предназначены для такого количества пациентов. Она еще немного постояла, покарябала ногтем известку на стене коридора, и, развернувшись, пошла к себе.
– «Ничего, день, два потерплю. Или сама соседка сбежит, или меня выпишут. Ерунда. Мелочи жизни». – Она нахмурилась, тем самым надеясь, отбить у Верки желание разговаривать, и вошла в палату.
На старом, скрипящем, грозившим разломаться в любую минуту, стуле сидел Веркин ухажер. Судя по амбре, стойко заполонившим небольшую комнату, мужчина уже изрядно выпил. На тумбочке стояла двухлитровая банка томатного сока. Пачка печенья, опустошенная наполовину, сиротливо выглядывала из кармана засаленной спецовки посетителя. Мужчина, словно только что вспомнив о печенье, торопливо, трясущимися руками, достал его, и положил рядом с соком.
– Вот еще, Вера, забыл совсем. Ты давай, выписывайся поскорее, калымов я много набрал. Один не справлюсь, а делиться деньгами неохота че то.
Верка с завистью смотрела на него, – Где уже принял то? На поминках?
– Ты че? – Вчера же были. Я седня уже к Соломону сгонял, он поматерился, а дал в долг маленько. Сказал, отработать надо.
– Ладно, иди Колька. Спать хочу. Сегодня, наверно, вечером приду. А может завтра с утра. Погоношись, найди … – Она не договорила, но Катя сразу поняла, речь идет о бутылке.
Колька медленно, держась за спинку стула, начал вставать. И тут, хлипкие старые ножки древнего стула не выдержали, и подломились. Мужчина, охнув, упал лицом на железную спинку кровати и мешком свалился на пол.
– Ты че? – Верка и не думала подниматься с кровати. – Че разлегся то? Совсем перепил, давай, давай, вали, пока врач не пришел.
Но мужчина не пошевелился. Катя и Верка переглянулись. И не сговариваясь, подскочили к Кольке. Верка медленно перевернула своего сожителя на бок, и от ужаса зажала рот рукой. Из правого глаза мужчины, бежала кровь. Лица уже не было видно, одно багрово – красное пятно. Босиком, Катя побежала по коридору в ординаторскую. Расстояние до нее было невелико, но ватные ноги, не давали девушке идти быстрей.
– Помогите! – Собрав все силы, закричала Катя. Но крика не получилось. Какой – то тянущийся до отвращения шепот, вырвался из горла. Но ее услышали. Из палат показались взъерошенные головы, люди отдыхали, после плотного завтрака. В коридоре появились врачи. Катя села возле стены, ноги ее предательски дрожали.
– Там… – Показала она белой рукой в сторону палаты, и вдруг все завертелось, закружилось перед глазами, и наступила темнота и покой.
– Посидите пока, здесь Надежда, я понимаю, дежурство ваше кончилось. Но сами видите, многие на больничном. – Донесся до Кати, знакомый добрый голос. Но кому он принадлежал, она не могла понять. Странное спокойствие, странное состояние. И никаких мыслей. Так продолжалось недолго. Через некоторое время, девушка вспомнила все. Она с трудом открыла глаза,
– Я что? Сознание потеряла? Опять? – Прошелестел ее голос. Кому она задала вопрос, Катя еще не поняла, но присутствие человека чувствовала.
– Лежи, милая, лежи. Что ж ты у нас такая нежная? Как что, сразу плохо тебе. Хотя, ты видно, ничего плохого в жизни то и не видела. Дай, Бог, поменьше видеть. – Тетя Надя, потерла глаза и, прикрыв, рот сморщенной ладошкой, зевнула. – Не сплю уж, почитай вторые сутки. Напарницы мои ушли, детей собрать в школу, сады, а мне уж пришлось остаться. Внуки взрослые, сами соберутся, да и с родителями все ж.
