— Она тоже. — Асбьерн помолчал. — Я предлагал ей бежать, но она отказалась. Не захотела бросать подруг.
— Вот как? — усмехнулся конунг. — Словенка оказалась честнее тебя, Эйдерссон, раз не стала сговариваться за спиной у своих.
— Знаю, потому и хотел попросить тебя. — Ярл посмотрел в глаза побратиму. — Помоги мне вернуть ей свободу. Неблагодарных не жалуют люди и сурово карают боги. Надолго ли тогда хватит моей удачи?
Эйвинд задумался.
— А что Ормульв? — спросил он. — Ты говорил с ним?
Ярл кивнул:
— Я дважды просил его отпустить ведунью, и первый раз — когда корабль еще не отошел от берега. И дважды он отказался. Думаю, Ормульв был зол на девчонку из-за царапины на щеке. А еще из-за того, что его люди видели, кто пустил кровь их хёвдингу.
Некоторое время Эйвинд молчал, глядя на спокойное темно-серое море, не тронутое рябью, на далекий горизонт, из-за которого уже подкрадывалась к острову короткая бесцветная ночь. Потом вдруг повернулся к побратиму и лукаво прищурился:
— Ты сказал, что волчица пошла за тобой. Почему же не ты, а Вестар преподнес мне столь щедрый подарок?
В дружинном доме Эйвинда и Асбьерна уже ждали хёвдинги Сигурд и Ормульв, молодой Халльдор и еще нескольких воинов, с которыми конунг привык держать совет. Им предстояло решить, как поступить с добычей, особенно с пленниками. Вождь соседей-датчан Вилфред охотно брал ткани, меха, оружие и щедро платил за привезенных издалека рабов. Но для морских походов и сражений нужны были воины, а число живущих в Стейнхейме уже который год оставалось прежним. Почти прежним.
— Мы можем продать всех пленников датчанам, — сказал Эйвинд, — но корабли сами не поплывут и хирдманны[4] не смогут грести двумя веслами сразу. Мы и раньше находили тех, кто приносил клятву верности в обмен на свободу. И еще я подумал о женщинах… Этой зимой у нас на острове выжило всего двое новорожденных, обе девчонки. А в прошлом году дети вообще не рождались. Некому вынашивать и рожать крепких, здоровых сыновей. За молодых рабынь хорошо платят, но, может, лучше оставить нескольких для наших мужчин? Что скажете?
— Взять жену можно, но куда ее привести? — возразил седобородый Сигурд. — В семейном доме нет свободных покоев.
— Сделаем пристройку, как раньше, — отозвался Халльдор. — Глины и камней на острове хватает.
— Другие земли искать надо, — проворчал Сигурд. — Давно говорю вам об этом.
— Надо, — согласился Эйвинд. — Но я поклялся отцу вернуть землю, принадлежавшую нашим предкам, на которой теперь хозяйничают люди Олава Стервятника. И где твоих родных, Сигурд, возможно, называют рабами.
— Что проку в женщинах, если дети умирают от голода! — сердито отмахнулся старый хёвдинг.
— Не только от голода, — покачал головой конунг. — Все наши травницы и ведуны остались на острове Мьолль. Кроме Хравна, но он уже стар и немощен, к тому же привык исцелять раны воинов, а не детские хвори и женские недуги.
— Среди пленниц есть ведунья. — Асбьерн посмотрел на Ормульва. Хёвдинг промолчал, только Сигурд спросил:
— С чего ты взял?
— Все видели: дом ее стоял отдельно от прочих, а во дворе было святилище словенских богов. И на рубахе пленницы вышиты ведовские обережные знаки. И именно за ней прибежала из леса белая волчица.
— Подумаешь! — усмехнулся кто-то из воинов. — Прикормила дикого зверя.
— Пусть так, — прищурил синие глаза Асбьерн и, подойдя к дверям, позвал одного из воинов, Хаука. — Только сами поглядите, что я нашел в ее доме.
