В Москву мы прибываем поздно вечером. На часах начало двенадцатого. Загородный поселок удивительно тихий и живописный. Алекс подъезжает к глухим воротам. Дома за высоким забором не видно.
Алекс устал, но его лицо меняется, как только мы оказываемся за воротами: становится неуловимо агрессивным, с вызовом. Выходит из машины первым и, поправляя пистолет, смотрит на дом.
Шикарный особняк. Два этажа, пристройки, все окружено симпатичными лужайками и группой беседок. Где-то журчит вода, но фонтана в темноте не видно.
Алекс обходит авто и подает руку.
– Идем, Ника, – я выбираюсь из машины, на меня налетает осенний ветер. Холодно. Обнимаю себя руками. У меня болит спина, ноги затекли, я с трудом иду. Беспредельщик, берет меня за руку, видя, что мне трудно, и помогает подняться по ступеням крыльца.
Как только попадаю в дом – опускаю глаза. Но успеваю заметить, что стены белые, а холл очень просторный. Пол дорогой и звонкий, в черно-белый рисунок, как огромная шахматная доска. Краем глаза замечаю, что в холле мы не одни – к нам вышел мужчина, но я боюсь поднять глаза.
– Отец у себя?
– В кабинете… – раздается голос, который я слышала по телефону.
Алекс ведет меня к лестнице. Ощущая враждебные взгляды, я жмусь к нему и кусаю губы, чтобы не заплакать. Это чужой дом, я чувствую давящую атмосферу. Когда Алекс заводит меня в кабинет, меня колотит.
У окна спиной к нам стоит мужчина. Седой, в черном костюме, рослый и еще крепкий. В отражении оконного стекла я вижу, что ему хорошо за шестьдесят. Чем-то напоминает Толю, но очень ухоженный – это видно по стрижке, волоски лежат один к одному; по посадке костюма: непередаваемый лоск.
Он оборачивается и безжалостно смотрит на меня.
– Какого хрена ты притащил шлюху Захарова в дом? – у него сильный, глубокий голос и взгляд, которого я пугаюсь. – Только она? Ребенка не нашел?
Мужчина идет к столу, Алекс сжимает мою трясущуюся руку и успокаивающе говорит:
– Садись, Ника, не бойся, – он усаживает меня на стул прямо под пугающим взглядом своего отца. – Полегче, отец. Это моя невеста.
13. Глава 12
У мужчины странное лицо – будто подавился новостью. Оставаясь невозмутимым, он усаживается в кресло, за которым к потолку тянутся стеллажи, забитые книгами. У меня есть секундочка рассмотреть его, пока тот что-то взвешивает.
Они не похожи. У Алекса другое лицо, он крупнее, выше. Другая структура волос. Русый цвет и голубые глаза Алекса достались ему от матери.
Мужчина вновь смотрит на меня.
– Я правильно понял, – говорит он сыну, – что с Алисой ты порвал?
Женское имя звучит ядовито. У меня екает сердце. У него кто-то есть… Была еще тогда, когда Алекс валял меня на капоте «мустанга».
– Я ничего не обещал Алисе.
Мужчина хмыкает.
– Кто ее отец ты уже не помнишь? Мне опять придется краснеть за твои выходки?
– Отец, я устал. Ехал всю ночь. Накануне дрался. Почти не спал. Давай поговорим завтра. Я не спрашиваю разрешения, это мое дело, на ком жениться, и обсуждаться не будет. Точка.
Мужчина вновь смотрит на меня. Пальцы задумчиво стучат по темно-коричневой столешнице. Что в ней особенного? – спрашивает взгляд. – Что ты задумал, щенок? Мне стыдно за фривольное платье, хочется натянуть подол на колени, но под этим взглядом я даже шевельнуться боюсь.
– Ты нашел Захарова?
– Нет, пап. Даже следов, ни его, ни ребенка.
У меня дрожат руки – он про Полинку… Я впервые задумываюсь: что будет дальше? Вот я здесь, в мрачном доме, пропитанном похоронной энергетикой, словно здесь никогда не улыбаются… А дальше? Я стану женой Алекса и если дочку найдут – ей позволят остаться со мной? Или для них она будет чужачкой?
