– Почему боится? – не удержался Иван.
Ермаков вздохнул, потушил окурок о потертый каблук сапога и негромко сказал:
– Потому что знает, каково это – терять их.
– Товарищ старшина, расскажите подробнее, если не трудно, – попросил Иван.
– Подробнее, говоришь? – начал Ермаков, откинувшись на торчащее позади бревно. – Да не трудно, паря, не трудно. Было это давно, когда Лопатин не майором был, а всего лишь командиром эскадрона. А я, между прочим, тогда уже воевал не первый год – в русско-японскую успел покрошить ворога, да и в германскую тоже. Но это случилось в Туркестане…
Старшина замолчал. Казалось, он собирался с мыслями, а потом продолжил:
– Басмачи там были – звери, а не люди. Резали наших, как баранов. А Лопатин… у него была собака. Овчарка, большой такой пес! Рыжим звали.
Бережной насторожился.
– Собака? У майора?
– Да не просто собака, – старшина усмехнулся. – Боевой товарищ. Они вместе с Лопатиным такое вместе прошло, что ой-ё-й! Потом на Туркестанский попали. И, скажу тебе, этот Рыжий был не хуже любого бойца.
1919 год.
Гражданская война.
Туркестанский фронт.
Рядовой бережной слушал старшину, слова которого в его сознании рисовало самые невероятные картины из прошлого… Он видел перевал, горы и быструю реку в отдалении…
– Шли мы тогда по ущелью, – продолжал Ермаков. – Жара, пыль, воды нет. Вдруг – засада. Басмачи с вершин как дали по нам… Кровищи было – мама не горюй.
Старшина провел рукой по лицу, Ивану показалось, что он, таким образом, стирал с себя пот и копоть прожитых лет.
– Лопатин с Рыжим впереди были. Собака первой почуяла засаду – зарычала и встала как вкопанная. Но было поздно. И вот тут полетел на нас град свинца.
Ермаков замолчал и уставился в одну точку.
– Рыжий бросился вперед. Не знаю, что там было в его собачьей голове, но он рванул прямо в гущу басмачей. Одного за горло – хвать! Второго – цап зубищами прямо за лицо! Лопатин бегом за ним, конечно, кинулся.
– А басмачи?
Старшина крякнул.
– Паря, да они же собак ненавидели, как мы, русские, чертей. Точнее, шайтанов… они…
Старшина сжал кулаки.
– Один из них выстрелил. Рыжий упал. Лопатин как заорет… Даже басмачи опешили.
Бережной почувствовал, как у него похолодело внутри.
– И… что потом?
– Потом? – Ермаков хрипло рассмеялся. – Потом Лопатин голыми руками в одиночку повырывал тем поганцам глотки.
– А Рыжий?
Ермаков тяжело вздохнул.
– Мы его похоронили как человека, – он потянулся за новой цигаркой, но передумал и просто сжал кисет в ладони. – С тех пор майор к собакам относится нейтрально – старается—не привыкать. Говорит: «Слишком дорого они обходятся человеку…».
1905 год.
Дальний Восток.
Русско-японская война.
– А у вас… тоже была собака? – осторожно спросил Бережной.
Ермаков посмотрел на Ивана и его глаза потухли от прожитых воспоминаний..
– Был. Джульбарс. Пластуном я служил…
– Это еще кто? – спросил Бережной.
Старшина вздохнул и похлопал его рукой по плечу.
– Вот, что значит молодой. Это ж такие известные разведчики при царе были. Джульбарс был мне почти братом.
Он замолчал. Мира сопела во сне.
– Японцы тогда диверсантов к нам засылали, – продолжил старшина. – Да не простых солдат, настоящих невидимок.
Бережной широко раскрыл глаза.
– Это как?
– А так. – Ермаков усмехнулся. – Ходят во всем черном, дышат почти не слышно, убивают врага, чем попало. Еще у них есть оружие. Например, серпы и металлические звезды, которыми они убивают на расстоянии.
