Без оверкилей не бывает - страница 4

Всю ночь наш поезд простоял на каком-то перегоне – то ли авария, то ли ещё что-то, нам неизвестно. Но когда мы, наконец, подъехали к Свердловску, ныне Екатеринбург, и ребята потащили рюкзак на выход, навстречу нам счастливо улыбаясь на подножку вскочил сам Поляков собственной персоной. Оказывается, его посадили на какой-то поезд, который ночью нас обогнал, пока мы стояли. Лёшка думал, все будут рады, что он догнал нас, но его встретили гробовым молчанием. А в купе! А в купе он получил всё, что ему причиталось. Припомнили и его походные «штучки» и отставание от поезда – всё! А про колодку в рюкзаке забыли.

Через два дня после возвращения у меня дома раздался телефонный звонок. Звонил Поляков. Замогильным голосом он сказал:

– Галя! Зачем вы положили мне в рюкзак тормозную колодку. А если бы её нашли, а в описи не было?

Я рухнула в кресло и затряслась в немом смехе. Не понимаю только, почему для выяснения отношений он выбрал меня? Побоялся разговаривать с Колей Юдиным? Я даже представила, как Коля медленным менторским тоном стал бы ему объяснять, как нужно жить на этом свете.

Тем не менее он оставался с нами в нашей компании и продолжал ходить в сложные походы. Мы привыкли и стали прощать ему его выходки. Он постепенно взрослел, становился мудрее, и слава богу, никогда не лез в руководители походов или в инструкторы. Иначе неизвестно, сколько бы душ он загубил. У него хватило ума оставаться на своем месте «младшеньким», а у нас хватило ума снисходительно относится к его глупостям.

С моим мужем в одной байдарке мы никак не могли ужиться. Стоило показаться на реке хоть какому-нибудь препятствию, как мы тут же начинали спорить, как его проходить. В результате всё получалось плохо. После нескольких совместных летних путешествий мы уже устали друг от друга, как вдруг наш друг Гена предложил мне составить с ним байдарочный экипаж. Было это в далёком 1976 году. Жили мы рядом в соседних домах, ходили вместе в походы в одной компании, и однажды он пришёл к нам с этим предложением. Девушка, которая до этого была с ним в одном экипаже, Ирина Винокурова из спортивной команды по технике водного туризма, сокращенно ТВТ, города Фрязино по каким-то причинам тоже поменяла Гену на кого-то другого. Кстати, именно она и привела меня впоследствии в туристский клуб города Фрязино и в команду по ТВТ, за что я ей благодарна и по сей день. Мой муж, по-моему, только был рад избавиться от меня. Никак мы с ним не могли в байдарке договориться. И не только в байдарке. Не знаю, что уж Гена во мне разглядел, но экипаж у нас получился. Я была очень довольна этим. Генка всегда был отличным водником. Это была его стихия. Он был быстр, ловок, к этому времени уже овладел слаломной техникой, что тогда было внове для байдарочников.

Это совсем другой метод управления байдаркой, чем тот, которым пользовались раньше. Было очень много споров в то время среди известных водников. Кто-то твёрдо стоял на своём – «табанить», то есть грести назад, чтобы уменьшить скорость байдарки относительно течения реки, и таким образом обходить препятствия. Более прогрессивная часть водников стремилась овладеть слаломной техникой, которую использовали спортсмены—каякеры. Баталии были страшные. Все байдарочники разделились на две категории – старой формации и новой. Кроме этого была ещё одна большая группа водников, которая покоряла реки на плотах. Прохождение порогов на плотах было совершенно иным, чем на байдарках, надувных судах, а в последствии и на катамаранах. Они не конкурировали в технике с байдарочниками и поэтому в баталиях не участвовали. Потом в семидесятых годах в нашей стране появились соревнования по ТВТ для байдарочников, аналогичные соревнованиям на каяках. Они были сначала любительскими в Москве и Ленинграде, но потом охватили всю страну. Начали проводиться даже всесоюзные соревнования. А потом в конце восьмидесятых, когда в стране произошли огромные изменения, народ стал выезжать на соревнования в Америку, в Африку и в другие страны.