Без памяти от тебя. Скрип скрипки - страница 27

Что еще более странно, только мы с Лесли приехали вместе. Парни же на улице, больше не сказав друг другу и слова, сели каждый в свою машину и уехали. Я нахмурилась, припоминая, видела ли когда-нибудь, чтобы ребята общались в школе. И не смогла.

— Вы не очень дружны?

— О чем ты? — спросила Лесли, пристегиваясь.

— Такое ощущение, что незнакомцы просто собрались вместе поиграть.

— Ну, музыка — это единственное, что у нас общее. Но это самое главное, поэтому остальное неважно.

Мне вспомнились сложные взаимоотношения в оркестре, где каждый пытался отстаивать и защищать свою позицию, а также показать себя на максимум перед дирижером, чтобы получить солирующую партию.

— У тебя невероятный голос. Где ты научилась так петь?

— Я с пяти лет пою в церковном хоре.

— Правда?

— Удивлена? Опять, — она улыбнулась, — Пусть я и выгляжу так, будто сгорю, как свечка, если ступлю на святую землю, но в душе я ангельски чиста и непорочна.

Она сделала милое выражение лица и посмотрела на меня. Мы обе не выдержали и рассмеялись.

— Вру, в душе я тоже очень порочна.

Мы просмеялись, и мне стало так легко и непринужденно в ее компании.

— А что насчет остальных? Насколько серьезно они увлечены музыкой?

— Только Ян. Ты видела, он оставил тут гитару. Но только потому, что дома спит в обнимку с акустической.

— Вы хорошо друг друга знаете?

Лесли пожала плечами, но на вопрос не ответила.

— Джонс барабанит, чтобы не сойти с ума от постоянной учебы. А громила Дэвидсон на самом деле сопливый романтик, который в свободное время строчит песенки о любви под клацанье клавиш. Знаешь, ты называла нас клубом анонимных музыкантов.

Клуб анонимных музыкантов — мне нравилось. Дрю бы они тоже понравились. Хоть он играл только соло — он и скрипка. Никто не должен был ограничивать его свободу и желания высказаться через музыку.

У меня было еще много вопросов, и все наставления доктора Холт были забыты, но мы подъехали к школе. Чтобы не повторилась вчерашняя ошибка, я остановилась рядом со шкафчиком Лесли, куда она закидывала свои вещи, и спросила:

— Ты знаешь, как у меня записана в телефоне?

Лесли медленно повернулась и с сомнением посмотрела на телефон в моих руках. Не сразу, но достала свой, нашла мой номер и сделала вызов. В ее взгляде было то же ожидание, что и в моем.

Jun.

— Ты не знаешь, почему я записала тебя «июнь»? В моем телефоне вместо контактов сплошные месяца.

— И другие есть? — удивилась Лесли. — Хотя, если подумать, то в конце мая ты пришла в «Марди Гра». Может быть, в июне мы обменялись телефонами. Я уже точно не помню.

— А эти номера ты знаешь? — я открыла контакты в телефоне и показала ей остальные месяца.

Она нахмурилась и сравнила номера с теми, что записаны у нее.

— Эти не знаю, — она указала на январь, февраль, март. — А эти как раз и есть остальные анонимные музыканты.

Май, июль и август — это Эден, Остин и Ян. Теперь осталось найти февраль и март.

К столовой я снова шла одна и очень надеялась, что увижу там Лесли. Но первым, что бросилось в глаза — это компания Лукаса, которая сидела за тем столом, что по словам Шона, я им всегда занимала. Я обвела взглядом остальные столики, пока стояла в очереди за едой. У меня была небольшая надежда, что я останусь незамеченной и что где-то здесь сидит Лесли.

Но Лесли не было, а вот Лукас Хэйл сразу же выловил меня взглядом. Я натянуто улыбнулась п повернулась к раздаче. Макушку жгло от чужого пристального взгляда, но, когда я вернулась к проходу с подносом, Лукас уже потерял ко мне интерес и о чем-то спорил с парнем, сидящим рядом с ним.